Мышка вызывала у Дениса непонятную нежность. Не только потому, что была наивной, приветливой и беззащитной, а слабых он всегда брал под свою опеку. Впервые он почувствовал тоску по семье, по близкому человеку. Который поймет, пожалеет и не выдаст. Дружки не заменили семью, хоть и делили они все с пацанами поровну. Да и не нуждался он раньше ни в какой семье. Мышка даже не поняла, не могла догадаться, как много для Дениса весят слова про родную душу. А он ей их сказал. Никому не говорил, а случайной девчонке с грустными глазами и виноватой улыбкой сказал.
– Где тут может быть конюшня? Ты лучше знаешь, – просто так спросил, чтобы голос Мышки услышать. Негромкий и мягкий.
– Наверно, на заднем дворе, за домом.
– Найдем, – заверил Денис.
Они обошли вокруг дома и, действительно, чуть поодаль обнаружили конюшню. Денис присвистнул от удивления. Кто бы ни были хозяева, толк в конюшнях они понимали. Когда-то тут с десяток лошадей размещалось. Удобные, просторные стойла. И для всего остального отдельные помещения. Для седел и упряжи, для овса и сена. Кладовые и кузница, сарай для повозок, комната для конюхов. И колодец неподалеку. Кроме конюшни во дворе были еще постройки. Все странным образом сохранилось. Крыши не прохудились, двери не скрипели и ржавчины Денис тоже не заметил.
– Не похоже, что присмотра не было, как думаешь? – конь сам зашел в стойло, потянулся к кормушке, а Денис рассматривал, как аккуратно разложены по полкам в кладовой седла.
– Да, – Мышка терялась, когда Денис обращался к ней с вопросами, словно ее мнение важно. С одной стороны, ей это очень нравилось, а с другой, вызывало смущение. – Дом все сохранил.
– Дом? Сам? Я верю, хотя и с большим трудом, что люди могут всякими магическими штучками заниматься, колдовать, но дом ведь не живой. Черт, – хомут, висевший на стене, упал прямо Денису на ногу.
– Святой Домовяка помогает. Следит за порядком.
– Кто? Домовяка? – Денис засмеялся. – Эй, Домовяка, я не хотел тебя обидеть, не бросай в меня хомуты. Ноги у меня всего две. Я тебе еще пригожусь, Домовяка.
– Он добрый, – заверила Мышка и сжала губы. Чуть не выдала тайну, не проболталась, что Домовяка исполнил ее мечты, записанные в тетрадке. Признаться Денису, что звала мужчину-защитника, не посмела.
– Ну, логика кое-какая имеется. Вещи дом сохранил в целости, вон сено даже не сгнило, а то, что живое, земля, трава, деревья, ему неподвластны. Так? Клумбы заросли сорняками, кусты нестрижены. Людские руки требуются. Поэтому Аверус тебя и определил сюда? Придурок, что девчонка одна может сделать даже с садом. Сам бы и подметал здесь.
– Дом его не пустил.
– А почему? Тебя же пустил?
– Да.
– Тебя пустил, – задумчиво повторил Денис. – Домовяка, домовушка. Складно получается. А? Складно. Если сено уцелело, то о чем это нам говорит?
– О чем? – Мышке нравилось смотреть, как Денис рассуждает и размахивает руками при этом.
– О том, моя красавица, что человеческие припасы тоже должны уцелеть! Въезжаешь?
– Я? – Мышка зарделась. Она красавица? Лихой считает ее красавицей?
– Клумбы мы сделаем, ты не беспокойся. Давай-ка сначала пошаримся в домашних кладовых. Силос и фураж для нас найдем.
– Давай!
