– Я никогда в жизни ничего не крал, – сказал Гарри.
Пришла очередь мистера Фробишера покраснеть и смутиться. Он поднялся из-за стола.
– Если это так, Клифтон, – а я хотел бы вам верить, – после репетиции хора вы явитесь ко мне с подробным объяснением того, откуда у вас взялась еда, за которую вы, очевидно, не платили. Если оно меня не удовлетворит, мы с вами пройдем к директору, и я догадываюсь, какой он вынесет приговор.
Гарри покинул кабинет. Стоило двери закрыться за спиной, как его замутило. Он вернулся к себе, надеясь, что Джайлза не окажется на месте. Но когда вошел, то первым делом увидел очередную плитку шоколада у себя на столе.
Джайлз посмотрел на Гарри.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, заметив покрасневшее лицо товарища.
Гарри не ответил. Он убрал плитку шоколада в ящик стола и ушел на репетицию хора, ничего не сказав. Джайлз проводил его взглядом.
– Да что с ним такое? – небрежно спросил он, повернувшись к Дикинсу, как только за Гарри закрылась дверь.
Дикинс продолжал писать, как будто не расслышал вопроса.
– Ты что, не слышал меня, глухая тетеря? – не отступился Джайлз. – Почему Гарри хандрит?
– Я знаю только, что его вызывали к Фробу.
– Почему? – спросил Джайлз уже с бо́льшим интересом.
– Понятия не имею, – отрезал Дикинс, не прекращая писать.
Джайлз встал и через всю комнату направился к приятелю.
– Что ты от меня скрываешь? – потребовал он ответа, схватив того за ухо.
Дикинс выронил перо, беспокойно нашарил дужку очков и поправил их на носу.
– У него неприятности, – в конце концов проговорился он.
– Какого рода неприятности? – продолжал расспросы Джайлз, выкручивая Дикинсу ухо.
– Думаю, его даже могут исключить, – проскулил Дикинс.
Джайлз выпустил его ухо и расхохотался.
– Гарри – и вдруг исключат? – переспросил он насмешливо. – Скорее уж папу римского расстригут.
Он бы вернулся к себе за стол, если бы не заметил капли пота, выступившие на лбу Дикинса.
– За что? – уже тише уточнил мальчик.
– Фроб считает, что он ворует в школьном магазине, – пояснил Дикинс.
Если бы он поднял взгляд, то увидел бы, что Джайлз побелел как полотно. Мгновением позже он услышал, как захлопнулась дверь. Он подобрал перо и попытался сосредоточиться, но впервые в жизни его уроки так и остались недоделанными.
Когда часом позже Гарри вышел с репетиции хора, то заметил прислонившегося к стене Фишера, с трудом сдерживающего улыбку. Именно тогда он понял, кто на него донес. Он не стал обращать внимания на Фишера и прогулочным шагом двинулся обратно к своему корпусу, как если бы его ничто не заботило, в то время как на самом деле чувствовал себя осужденным, всходящим на эшафот и знающим, что, если он не предаст ближайшего друга, помилования ему не видать. Он чуть помешкал и постучал в дверь классного наставника.
На этот раз «войдите» прозвучало куда мягче, чем в прошлый раз, но, когда Гарри вошел, его встретил тот же непреклонный, пристальный взгляд. Мальчик понурил голову.
– Я должен от всей души извиниться перед вами, Клифтон, – объявил Фробишер, вставая из-за стола. – Теперь мне известно, что вы невиновны.
Сердце Гарри по-прежнему билось часто-часто, но теперь он тревожился за Джайлза.
– Спасибо, сэр, – выговорил он, не поднимая головы.
Ему хотелось задать Фробу множество вопросов, но он знал, что тот не ответит ни на один.
Мистер Фробишер вышел из-за стола и пожал Гарри руку, чего прежде никогда не делал.
