«Допустим, – произнес он тихо, обращаясь скорее к себе, чем к невидимому для остальных шуту, – мы найдем способ вызвать… настоящий смех. Но как это поможет нам забрать череп у Барона? И как это остановит вот… это?» Он неопределенно махнул рукой в сторону хохочущей толпы.
«О, милорд, вы мыслите слишком прямолинейно! – Воздушный силуэт Пипа возник рядом, он с любопытством разглядывал одного из смеющихся, который от хохота уже начал икать и задыхаться. – Цель не в том, чтобы заставить их смеяться еще сильнее до скончания веков. Цель – на мгновение прервать этот смех. Создать паузу. Возможно, в этот момент их разум немного прояснится. Или, по крайней мере, они перестанут быть столь… восприимчивы к чарам нашего костяного остряка».
«И что же вы предлагаете в качестве источника этого… очищающего смеха? – Эш скептически приподнял бровь. – Вы сами выйдете на сцену? Боюсь, ваше выступление будет оценено весьма ограниченным кругом зрителей. Мною, если быть точным».
«Мой выход еще впереди, милорд, не сомневайтесь, – Пип картинно поклонился. – Но сейчас нам нужен кто-то… материальный. И, желательно, с репутацией человека, способного вызвать улыбку даже у статуи командора. Вспомните, есть ли в Лондоне кто-то, чей юмор славится своей… э-э… неоспоримостью?»
Эш задумался. Лондон XVIII века не был обделен остряками, сатириками и мастерами разговорного жанра. Однако большинство из них либо подвизались на театральных подмостках, либо блистали в закрытых клубах, недоступных для столь спонтанного представления.
«Есть один человек, – медленно произнес он, словно пробуя имя на вкус. – Джозайя Флиткрофт. Актер из театра «Друри-Лейн». Он не столько играет роли, сколько рассказывает истории. Байки, анекдоты, забавные случаи из жизни… Говорят, он способен рассмешить даже похоронную процессию».
«Джозайя Флиткрофт! – глаза Пипа (если бы у призрака были видимые глаза) сверкнули. – Звучит многообещающе! Человек, способный развеселить похороны, – это именно то, что нам нужно! Где мы можем найти этого чудотворца?»
«Если мне не изменяет память, – Эш потер лоб, – он обычно после спектакля захаживает в трактир «Голова Турка» в Ковент-Гардене. Это его излюбленное место для… э-э… «общения с музой» и благодарной публикой».
«Тогда чего же мы ждем, милорд? – Пип нетерпеливо взмахнул рукой. – Кони поданы! Вернее, кэб уже, полагаю, ожидает вашего распоряжения. Пока наш Барон упивается своим специфическим триумфом, мы подготовим ему небольшой… контр-концерт!»
Оставив Дженкинса с инструкциями присматривать за ситуацией на Сэвил-Роу (и по возможности не поддаваться всеобщему веселью, что для Дженкинса, впрочем, не составляло особого труда), лорд Пиппингтон отправился в Ковент-Гарден. Туман здесь, в лабиринте узких улочек вокруг знаменитого рынка и театра, казался еще плотнее, а воздух был наполнен смесью запахов гниющих овощей, дешевого джина и театрального грима.
Трактир «Голова Турка» был именно таким, каким и должен быть трактир, любимый актерами и богемой: шумный, накуренный, с липкими от эля столами и весьма сомнительной репутацией. Однако в одном из его углов, в окружении небольшой, но весьма оживленной компании, действительно восседал Джозайя Флиткрофт.
Это был мужчина средних лет, с подвижным, выразительным лицом, обрамленным слегка растрепанными рыжеватыми волосами, и глазами, в которых плясали неугомонные чертенята. Даже сейчас, просто разговаривая со своими приятелями, он то и дело взрывался хохотом или отпускал какую-то реплику, заставлявшую всю компанию дружно грохнуть кружками по столу.
