Граф, между тем, попрощался («Доброго сна, милые леди!») и вышел из библиотеки, по виду крайне довольный собой.
Гортензия Хортон, глядя на разделившую их дубовую дверь, фыркнула:
– Что это было? Он, в самом деле, считает, что мы поверим в эти глупые бредни про заразных летучих мышей?
– А я ему верю, – робко отозвалась мисс Холланд. – Зачем бы графу придумывать это?
– Затем, что он эксцентричный чурбан. И ведет себя оскорбительно!
Мисс Джонстон вклинилась в их диалог:
– Ты не казалась такой оскорбленной, когда строила из себя невесть что за столом, – язвительно сказала она. – А еще утверждала, что не претендуешь на графа!
– Я просто старалась быть вежливой и завязать разговор, – возмутилась Гортензия. – Граф интересный мужчина... и весьма привлекательный. Почему я должна отказывать себе в дружбе с ним?
Мисс Джонстон, все еще негодующая и злая, почти прошипела:
– Не очень-то он настроен на дружбу, как мы все это заметили. Граф Дерби пресек все наши попытки быть вежливыми... А эти правила! – Она стиснула кулаки. – Он как будто потешается над каждой из нас. – И о другом: – Как вообще он намерен сделать свой выбор, если не даст нам ни шанса себя проявить? А я чувствую, так и будет: он запрется в своей жуткой лаборатории – и на ярд нас не подпустит.
Говоря это все, мисс Джонстон глядела почему-то на Даррена Спенсера. Тот продолжал сидеть у камина, стараясь слиться с обоями, но при его ярко-бордовом лице, ставшим таким не от пламени в очаге, как можно было бы предположить, а от смущения в связи с поведением графа, задача была непосильной.
– В самом деле, вы что-нибудь знаете о намерениях графа в отношении нас, мистер Спенсер? – спросила Амелия Холланд, взмахнув густыми ресницами.
– Э... – промычал Спенсер, припомнив, как граф говорил: «А ты, Спенсер, коли хочешь добиться этой работы, начнешь с того, что избавишь меня от посягательств этих маленьких фурий!» Спенсер не мог провалиться, получив весьма четкие указания, и вылететь с острова, о котором грезил так долго. Ну как грезил, не в лучшем смысле этого слова, но все же... – Э, – повторил он, – у графа уже все расписано... буквально по пунктам, – солгал он с неожиданным вдохновением.
– В самом деле? – сморщила носик мисс Джонстон. Казалось, чуяла лживый душок его слов...
– Именно так. Он передал мне бумагу, – Даррен похлопал себя по карманам, как будто забыл, куда ее положил, – но я, кажется, леди, позабыл ее в своей комнате. – Они, было воспрянувшие духом, снова скуксились. – Завтра я непременно ее покажу.
– А что в ней, в этой бумаге? – осведомилась Амелия Холланд.
– Что в ней? – Даррен мучительно соображал, глядя на клок паутины в углу. И вдруг выдал: – Уборка.
– Уборка? – переспросила мисс Эмма. – Что это значит, силы небесные? Или вы бредите?
Так, пожалуй, и было, но отступать некуда: Даррен Спенсер продолжил самозабвенную ложь.
– Граф хочет, чтобы вы навели в Линдфорд-холле порядок. Тем самым он сможет увидеть, насколько вы хороши в ведении дома... Я обязан за всем проследить.
Тишина на мгновение оглушила, такая же вязкая, как медовая нить, но отнюдь не такая же сладкая.
– Я прекрасно управляюсь по дому, – первой отмерла мисс Гортензия. – Матушка научила меня. Составить меню на весь день, отругать нерадивую горничную, рассчитать нечестного на руку лакея, разослать пригласительные на чай – все это я делаю идеально.
