Его собеседница побледнела: возможно, припомнила разговоры по пути в Линдфорд-холл.
– Так о каких, собственно, правилах идет речь? – осведомилась мисс Хортон.
И граф, вытащив из кармана скрученный в свиток лист писчей бумаги, расправил его и зачитал:
– Правило первое: никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить ночью из дома. – Он окинул молчаливых девушек взглядом. – Правило второе: никогда, ни при каких обстоятельствах не входить в лабораторию хозяина дома. – Еще один взгляд из-под бровей. – Правило третье: никогда, ни при каких обстоятельствах не приводить в дом животных из леса. – Он опустил руку со списком и добавил почти снисходительно: – Вот, собственно, и все правила, дамы. Как видите, очень простые и ясные! Вам не составит труда их придерживаться... я полагаю. – Последнее он процедил буквально сквозь зубы, глядя на них прищуренными глазами.
Девушки, да и новоявленный секретарь выглядели одинаково пораженными, вернее даже, подавленными. Со стороны могло показаться, что на несчастных свалился рояль, и они с трудом понимали, как именно из-под него выбираться...
– Э... – первой опомнилась мисс Гортензия Хортон, – я, конечно, не собиралась бродить по острову в темноте, но, право слово, милорд, в наших комнатах ставни забиты гвоздями. А я люблю спать с открытым окном...
– Полагаю, Бартон вам рассказал, с чем связана эта предосторожность?
– Да, сэр, он сказал, про летучих мышей, но...
– Именно потому, – оборвал ее граф, – выходить ночью не безопасно. К тому же, мы выпускаем собак! Они прогоняют диких животных, которые забираются в сад ради разорения мусорной кучи.
– На острове обитают хищники? – ужаснулась малышка мисс Холланд.
Мисс Хортон закатила глаза, что говорило о ее состоянии духа сильнее всего, в противном случае, она никогда не позволила бы себе такого предосудительного для воспитанной леди поступка.
– На острове хищников нет, – сказала она. – Тогда кого вы боитесь? – она посмотрела на графа.
Он показался мистеру Спенсеру раздраженным, самую малость, но все же.
– При контакте с животными у меня слезятся глаза, – ответил он наставительным тоном. – Я начинаю чихать, кашлять и вообще... делаюсь раздражительным и весьма неприятным в общении.
– Куда уж еще неприятнее, – прошептала сидевшая в двух шагах от мистера Спенсера Эмма. Ее сложенные поверх легкого платья ладони олицетворяли само смирение, кротость. В отличие от колкого язычка...
Она добавила вслух:
– Но днем не летают летучие мыши, позвольте хотя бы тогда открыть окна.
– … И отвечать перед вашими отцом с матушкой, когда, зараженная лихорадкой, вы станете звать их в бреду? Ну уж нет, знаем мы девичью память: откроете днем – позабудете закрыть ночью!
Мисс Джонстон сощурила голубые глаза, превратившиеся в бушующее торнадо. Она бы и руки сложила на своей бурно вздымающейся груди, но воспитание удержало... Не торговка ведь она овощами, честное слово. Хотя общение с графом и взбаламучивало в душе только самое худшее. Словно в нем сам дьявол сидел!
– Итак, самое главное вы, полагаю, усвоили, леди. Но все-таки для освежения памяти я вывешу правила в холле, где вы всегда сможете их увидеть и перечитать.
Это звучало почти оскорбительно, подумалось Спенсеру: граф вел себя так, словно девушки были полными идиотками, а не просто охотницами на мужа, который после первого же знакомства встал костью в горле. Причем всем троим...
