Граф не успел и опомниться, как ручка мисс Джонстон вспорхнула ему на рукав, опередив прочих девушек, и с ней под руку он и прошествовал в ярко освещенную столовую, к накрытому столу.
На первое подали маленьких устриц на льду с холодным лимонным кремом. Даррен, считавший такую еду отвратительно-неприятной, был рад отвлечься на разговор, начатый мисс Гортензией с самым радостным видом.
– Вы слышали, сэр, в Лондоне запустили новый прогулочный дирижабль? Он наполнен не привычным уже водородом, а гелием. Кроме того, за счет жесткой структуры каркаса он может летать на огромные расстояния в десять миль без необходимости дозаправки.
Мисс Джонстон скривилась: никак поданный к устрицам крем оказался через чур кислым.
– Нет, мисс Хортон, я об этом не слышал, – признался граф, вежливо, но натянуто улыбнувшись. И признался: – Я мало интересуюсь механикой, мои интересы лежат в другой сфере.
– Что именно вас интересует, милорд? – подхватила Гортензия. – Я люблю читать «Морнинг-пост», узнавая о новых веяньях в мире науки и прочих интересных вещах.
Мисс Джонстон скуксилась еще больше, очень явно напоминая просевшее тесто для сдобного пирога.
– Меня скорее интересуют электромагнитные взаимодействия, мисс, – очень серьезно отозвался собеседник мисс Хортон. – Каким образом крохотные фотоны приводят к столь агрессивному возбуждению электромагнитного поля, которое наблюдается по вектору магнитной индукции, если воздействовать им на живую материю через фотоновый же проводник.
За столом, и без того не искрящимся застольной беседой, повисла мертвая, что уж там, гробовая тишина. Даже мисс Хортон, желавшая выставиться «синим чулком», спасовала перед такой неудобовразумительной темой и, как и прочие, покраснела, услышав единственное понятное слово, да и то неприличное: возбуждение.
Кто, право слово, говорит о таком за столом, да еще в дамском обществе?!
И мисс Джонстон воспрянула духом, обрадовавшись неудаче соперницы:
– В Друри-Лейн нынче дают новую пьесу, – прощебетала она. – По слухам, очень недурственную. Сама королева посетила ее в прошлую пятницу... Ее ложу, представьте себе, усыпали лепестками роз. Опять же по слухам, это было чудесно!
Граф свел широкие брови на переносице, как будто решал особенно непростую задачу по тем самым электромагнитным взаимодействиям, о которых никто из прочих за этим столом не имел ровным счетом никакого понятия.
– И зачем это сделали? – спросил он. Мисс Джонстон в недоумении вскинула бровки. – Усыпали театральную королевскую ложу лепестками цветов, – пояснил граф.
Кажется, эта мысль девушке в голову не приходила.
– О... я не знаю, милорд, – растерялась она. – Возможно, чтобы от королевы пахло цветами...
Граф вскинул брови. Он вообще мастерски выражал ими эмоции...
– Разве в другие разы, уж простите мне грубое слово, – дамы замерли: только бы не «возбуждение», снова, – от королевы... воняет?
– Силы небесные, конечно же, нет! – фальцетом пропищала мисс Джонстон. – Как вы могли такое подумать? – И смутилась, уткнувшись глазами в тарелку. – Простите, милорд, это просто красиво, – едва слышно пролепетала она.
В этот момент Даррен Спенсер подумал, что граф либо искусный хитрец, либо действительно непроходимый мужлан. Он поверг в трепет двух самых бойких девиц и теперь с аппетитом поедал щуку в панировке из розмарина и черного перца.
И когда молчание стало уж совсем нестерпимым, он вдруг обратился к мисс Холланд, без интереса ковырявшей в тарелке.
