С воспоминаниями мать долго не мучилась, уже
на следующий день заявила, что выставляет квартиру на продажу, деньги нужнее, и
потребовала мою подпись. Я собрала вещи и ушла. Эти полгода мы с ней провели в
состоянии холодной войны с регулярными вспышками боевых скандалов. Виноваты
были обе. Распрощавшись с мечтой и детством, я разучилась прощать и научилась
отвечать на выпады в свой адрес. Всё, что говорила Ребекка Ивановна, я помнила
и выполнить собиралась, но оставаться там больше не могла и не хотела.
Квартира оказалась с мебелью, ничего
лишнего, но всё необходимое, заходи и живи. Так я и сделала. Зашла,
осмотрелась, бросила сумки на пол, уселась рядом и разревелась. Как-то разом
нахлынуло всё, давно сдерживаемое и загнанное в самые дальние уголки, чтобы не
орать в голос от разочарования несбывшимся и беспросветности грядущего. А потом
на меня нахлынули три весёлые девицы. В смысле, три девицы навеселе,
собиравшиеся продолжить веселье и промахнувшиеся на один этаж. Когда через час
позвонил Дюша, не обнаруживший меня дома, я уже не рыдала.
Что интересно, никого из своих знакомых,
ровесников, одноклассников, назвать друзьями я не могла, приятели, не более, а
с Натальей Лескиной, Инной Серовой и Еленой Клюшевой мы подружились, хотя
ничего общего между нами не было. Нет, было. Мы все были одиноки и обижены на
любовь. Я – уже. Натаха, самая старшая из всех, тоже. Инка и Ленка проходили
через свои трагедии у нас на глазах.
– Натка,
иди ты… лесом, – не оценила тост Серова. – Девчи, давайте проще. Выпьем за то,
что поёт этот… Не помню, как его. Короче, как здорово, что мы все тут сегодня
собрались.
– Инн,
это...
– Да
пофиг, Дарь, главное, хорошо поёт. И песня весёлая.
– Даха,
только не начинай ей рассказывать про что там, она кроме этой строчки ни хрена
не знает, – меня Наталья притормозила вовремя, я уже нацелилась на поправление
неточностей в цитате и просвещение подруги на тему автора и содержания песни. –
Да, Серова?
–
Отвянь, Нат, это вам с Дарькой делать нефиг, как всё запоминать. Про гитару там
ещё что-то.
–
Умница, Серова! Вумная, як вутюг. Ладно, девчат, давайте. Бум!
Стол у нас был скромный, как и доходы. Уйдя
из дома, я оказалась на самообеспечении, подумывала бросить институт и найти
работу. Выручил, как всегда, Дюша. Расставаться с учёбой запретил, подработку
найти помог, первый месяц обеспечивал продуктами, потом тоже поддерживал, но
уже не заметно, и я честно не замечала, что, например, килограмм сахара у меня
не заканчивается месяцами. А когда, наконец, соизволила обнаружить сей феномен,
мы чуть не поссорились, сошлись на том, что я сама скажу ему, если будет совсем
трудно. Пока не говорила, потихоньку выкручивалась.
По специальности я проработала меньше года,
не знаю какой зигзаг совершила судьба, но вакансия учителя младших классов на весь
город оказалась одна, в моей бывшей школе, где завучем к тому времени была
Гризли, а немногим позже она же стала директором. В общем, через семь месяцев
моя преподавательская карьера завершилась. Знакомая девочка из ГорОНО по
секрету предупредила, что в школу устроиться в ближайшее время я могу не
планировать, у Гризли завёлся высокий покровитель, и всем директорам не
рекомендовано принимать на работу Дарью Луновую. Терять мне уже было нечего, и
ушла я громко, высказав на прощанье всё.
