Ника так живо представила этих обезьянок, что тут же захотела с ними поиграть. Они так весело скакали, потряхивая рыжими хвостами… Ника побежала за одной из них, пытаясь погладить её сверкающую шёрстку…
– Виндар! – вдруг раздался над ухом чей-то голос.
Ника вздрогнула… и очнулась. И в тот же миг поняла, что голос принадлежит Капитану. Волна ужаса захлестнула с головой, унося остатки сна, и Ника попыталась вскочить, но так неуклюже, что чуть не ступила в костёр. Вернее, в тлеющие угли – костёр успел погаснуть, пока она спала.
Ника встала перед Капитаном, виновато опустив голову.
– Три дня в холодной, – сказал он.
Холодная – каморка в подвале охотничьего домика, куда сажали под замок нерадивых агемцев. Нике ещё ни разу не приходилось там сидеть, да ещё и сразу три дня, а ведь завтра…
– А ведь завтра… – проговорила она растерянно, но Каримир жёстко перебил.
– Завтра? Никакого завтра нет. Ты убит. Я убит. Пардус убит. Все убиты. Завтра нас сожгут на этой самой поляне. И хорошо – не придётся отвечать перед Великим яром. Если для тебя всё это игра…
– Нет!
– Не кричи.
– Мне… сейчас идти?
– Утром. Приказ ясен?
– Приказ ясен, Капитан.
Каримир пошёл проверять остальных дозорных, а Дариника стала подбрасывать ветки в затухающий костёр, ругая себя, Капитана и свою несчастную судьбу. Ну подумаешь – уснула на минуточку. Зачем же сразу в холодную? Да ещё и про игру сказал. Не верит, что для неё это серьёзно. Ну и подумаешь… А она ему докажет! Вот просидит все три дня и ни капли не испугается! Даже ночью… А остальные завтра пойдут на обезьянок смотреть… Злые слёзы наворачивались сами собой, и Ника размазывала их по щекам, тяжело вздыхая. Как же несправедливо устроен этот мир!
Растолкав очередного кострового, она ушла в свою палатку, но уснуть смогла только под утро. А утром её разбудил Виль и отвёл в холодную.
Глядя в окошко под самым потолком, она тоскливо слушала весёлый гвалт мальчишеских голосов. Вот они завтракают, вот побежали на тренировку… Мимо окна кто-то прошёл, и Ника отшатнулась, узнав сапоги Пардуса. И очередная волна стыда и ужаса окатила её. «Я убит. Пардус убит. Все убиты». В ушах раздался булькающий звук, а перед глазами снова разливались две реки – кровавая и огненная. Только это уже не Фом лежал перед ней с перерезанным горлом, а Каримир… А рядом… Ника вскрикнула и начала яростно трясти головой, отгоняя видение. Три дня – так три дня. Сама виновата.
Перед самым обедом, когда от костра потянулись ароматные запахи и в животе забурчало, дверь вдруг открылась, и в каморку вошёл Нил. Не успела Ника открыть рот, как дверь захлопнулась, и послышался скрежет замка.
– А ты что натворил? – удивилась она, но не слишком сильно.
– Да ничего такого… Просто наш Капитан шуток не понимает.
После обеда к окну подошёл Роска. Ему было неловко, что он сейчас пойдёт веселиться, а друзья останутся в тёмном холодном подвале.
– Эй! Достанете? – протянул он что-то в окошко.
Это оказались карамельные груши. Ника знала, что груша ей не положена, а положена только вода с куском хлеба, но… Ведь она и так лишится цирка, разве это не достаточно суровое наказание? А Нил вон свою уже умял и ни на миг не замешкался. Ника сглотнула слюну и откусила сочную мякоть…
– А я всё равно пойду, – упрямо сказал Рыжий.
– Как это?
– Вот так… – загадочно ответил он. – Если слово дашь, что не проболтаешься, то и тебя с собой возьму.
