Тот, кого назвали Гельмом, словно очнулся от сна, схватил сердечник и с радостными криками засеменил к соплеменникам.
Спустя полчаса паровая машина ожила. Из её многочисленных труб повалил пар, механизмы задвигались, издавая глухие урчания. Из всех сливов чёрными ручейками потёк ежевичный сок!
Под громкие аплодисменты Ральф представил сородичам Луизу – спасительницу древнего Ежевичного озера.
Когда шум оваций смолк, толпа гномов почтенно расступилась, и из её центра вышел старый морщинистый гном в широкополой шляпе, красном бархатном костюме с золотыми пуговицами и богатой горностаевой мантии. Луизу снова будто током ударило.
«Эта мантия… Точь-в-точь, как на кукле», – подумала она, но ни слова не произнесла.
Мудрое лицо гнома, напоминающее печёное яблоко, наполовину было скрыто длинной седой бородой, начинающейся от самых глаз и заканчивающейся у колен. В руке он сжимал деревянный витой посох. Он поднял руку, и толпа замерла в ожидании речи.
– Это – Старейшина. Он самый главный и мудрый в лесном городе. Его зовут Брумхельвейд, – шепнул на ухо Луизе Ральф, – обращайся к нему Ваше Мудрейшество!
– Чужестранка! – произнёс Брумхельвейд.
Несмотря на то, что гном выглядел дряхлым стариком, которому можно было дать полторы сотни лет, говорил он приятным моложавым баритоном, в котором звучали власть и мудрость.
– Рад представить тебе мой народ. А находишься ты в Мансонии. Это богатое и мудрое королевство. Здесь никогда не бывает войн, но древнее зло пробудилось и часто стало нас беспокоить. Мы, гномы, с недоверием относимся к людям, но у тебя храброе и доброе сердце. Если бы не ты, наше священное озеро было бы уничтожено. Прими же благодарность от меня и моего народа. Чувствуй себя как дома. В честь тебя мы устроим пир. Как раз отведаешь нашего чуда – ежевичного сока из ягод, насыщенных священной родниковой водой древнего гномьего озера!
– Скажите, а вы не видели тут куклы? – робко спросила Луиза. – В мантии, как у вас, шляпе и голубом платье?
Старейшина пожал плечами:
– Здесь нет никаких кукол, дитя! Геральды! – продолжил он и хлопнул в ладоши.
Тотчас к Брумхельвейду подбежала дюжина гномов, одетых в однотонные бледно-зелёные одежды и, уважительно поклонившись, вытянулась по струнке.
– Готовьте пир! Праздновать будем в Тысячелетнем дубе!
Слуги так же молча поклонились и растворились в толпе.
***
Шум-гам и песнопения стояли в огромном помещении полого ствола гигантского дуба, именуемого Тысячелетним. Само дерево располагалось неподалёку от Ежевичного озера и представляло собой массивный ствол в несколько десятков обхватов человеческих рук. Будучи очень высоким, словно дерево-великан, он величаво раскинул пышную жёлто-зелёную крону, с которой временами падали тяжёлые жёлуди, размером с куриное яйцо. Толстые массивные корни, местами выглядывающие из плодородного чернозёма, были гарантом его устойчивости и непоколебимости.
Внутри ствола гномы создали огромную полость в виде зала, посреди которого стоял длинный деревянный стол, покрытый бархатной скатертью и уставленный бесчисленным множеством яств – от запечённых куропаток в ежевичном соусе до трюфелей в брусничном маринаде. Гномы любили поесть на славу.
Высокий свод потолка освещался несметным числом светлячков. Гномы не жаловали огонь и предпочитали естественное освещение. Но рой этих чудесных насекомых, сбившихся в облачко у потолка, давал освещение ничуть не хуже, чем в комнате Луизы, когда она включала свет, гирлянды и небольшое бра, висящее над изголовьем её кровати.
