Собрав налог, раздувшийся от выпитого вампир улетел в Темный город. Но вскоре воротился, снова превратившись в мускулистого крепыша: видимо, сдал кому-то всю добытую кровь. После чего сборщик стал кружить над городом, внимательно зыркая по сторонам. Когда он пролетал мимо Муна – вдруг остановился и подозрительно уставился на него. У того прямо кровь застыла в жилах, когда сборщик налогов опустился рядом и медленно приблизился, водя носом, словно псина-ищейка, и громко втягивая воздух. Как оказалось, фраза «у сборщика нюх на недобросовестных налогоплательщиков» была вовсе не фигуральным выражением, а имела буквальное значение.
– А, этот уже платил, – к счастью для Муна, заключил сборщик. Но не улетел, а принялся вертеть головой, высматривая того, чей же запах на самом деле привлек его внимание. И вдруг радостно вскричал: – Ага, попался!
– Я уже платил! – в ужасе запричитал сидящий с протянутой рукой нищий попрошайка, к которому устремился сборщик. – Я платил, честное слово!
Не обращая внимания на эти восклицания, сборщик впился клыками в его горло. Но, видимо, так и не смог добыть из скелетоподобного тела ни капли – нищий был совершенно пуст. А потому в следующий миг верзила-сборщик грубо схватил попрошайку за горло и поволок за собой.
– Куда это его? – спросил Мун какого-то прохожего.
– Известно куда – в Яму пепла, – ответил тот и, содрогнувшись всем телом, заторопился прочь.
Все, кто был не в состоянии заплатить налог, выселялись из города: их уносили за пределы большого кратера и бросали в так называемую Яму пепла. А это, как говорится, билет в один конец, ведь по краям города дежурят стражи и взимают плату за вход. Для тех, кому нечем платить, путь в большой кратер закрыт. Так что обескровленному нищему суждено либо погибнуть, когда взойдет Солнце, либо найти себе какое-нибудь темное укрытие и вечно жить там, воя от сводящего с ума голода. И еще неизвестно, что из этого хуже… Угодить в Яму пепла считалось едва ли не самым страшным, что может произойти с вампиром; это название произносилось с ужасом и трепетом. В принципе, оно говорило само за себя: многие нищие, которых бросали в эту яму, были так слабы от недостатка крови, что у них не хватало сил выбраться из нее. Потому дно этого небольшого кратера было сплошь усеяно прахом сгоревших на Солнце несчастных.
В полночь, когда над городом-кратером воссиял полный диск Земли, Мун заметил, что улицы пришли в движение. Все жители устремились к подножию Кровавого утеса: работяги бросали работу, женщины вели с собой своих голопузых детишек; даже голодная рать нищих, оставив свои посты, где занималась попрошайничеством, поспешила туда же. Муну стало любопытно, и он решил пойти следом и посмотреть, что же их всех привлекло.
Горожане столпились на краю малого кратера – настолько близко, насколько позволяли подойти ставшие по его периметру стражи. Рабочие негромко переговаривались, весело поглядывая на вершину утеса, явно ожидая какого-то зрелища. Нищие же голодными, полными надежд взглядами уставились в черную пропасть малого кратера. Заглянул туда и Мун – и то, что он увидел, вызвало у него приступ тошноты. Со дна Темного города поднимался вампир, такой огромный, что даже кровавый банкир показался б рядом с ним доходягой. Его окружала свита из сотни мускулистых крепышей, которые поддерживали жирные складки своего господина, словно полы длинной мантии.
