Но и не ответить не получилось, слова вырвались сами.
— Один раз, по случайности. Но нам не нужно бывать в таких местах: при дворе есть все, что необходимо. Комфорт, еда и… женщины.
Лира присела на корточки, провела ладошкой по шероховатому полу.
— Все ясно. Зануда — твое призвание.
— Что ты делаешь? — задал мучающий вопрос, когда она поддела одну из досок. Старое дерево недовольно скрипнуло.
— Ищу свой тайник. Кажется, здесь… — Она резко вырвала доску из пола. — Не ошиблась. Ой, тут мыши… Будь осторожен, неженка, они кусаются.
Наверное, это странно, но я умудрился привыкнуть к ее дерзости. Поначалу она злила и раздражала, сейчас же — если и раздражала, то слегка. И злила тоже слегка.
— Так ты уже бывала в этом притоне?
— Ну, — она неопределенно повела плечами, — разок. Может, два.
С языка чуть не слетел вопрос, что она здесь делала. Понятное дело, что она делала. И с кем, наверное, тоже. Поэтому тот жиголо так расцвел рядом с ней и тянулся своими клешнями к ее нагим участкам тела? Потому что они уже знакомы?
— Надо же… А я думала, спросишь, что я тут забыла. — Она мельком глянула на меня, а после вынула из щели небольшой мешок, вставила доску обратно и поднялась. — Хотя, — вновь встретилась со мной взглядом, — по тебе видно, что ты хотел спросить.
— Все и так понятно.
— Как скажешь. Разубеждать не буду.
Подмигнула и… сбросила с плеч тонкие лямки.
— Ты что творишь? — слова вырвались быстрее, чем она отвернулась и позволила платью с легкостью сползти с ее тела.
22. 22. Твой грех страшен. Кай
Взору предстали рассыпанные по спине рыжие кудри, округлые бедра и…
Дальше я не смотрел — заставил себя отвернуться.
— Переодеваюсь, — немножко помедлив, бросила она. Прозвучало равнодушно, но не уловить смешинки в голосе было просто невозможно. — Не буду же я ходить в этом жутком платье. Кто придумал напялить их на нас? Ты или король? Хотя не отвечай. У вас обоих отвратный вкус.
С трудом удержался от ответа. Все же я не прав. Она меня раздражает. И злит. Жутко злит.
Гнев оплетал сердце мерзкими щупальцами, и усмирять его удавалось только счетом до десяти.
Раз. Два. Три.
Четыре…
— Боги, я тебя смутила?
Быстро распахнул глаза. Она стояла так близко, что ноздрей снова коснулся запах хвои. Ее запах.
— Ты удивляешь меня, Темный, — хихикнула, сделав шаг назад, и я только сейчас обратил внимание, что она стоит передо мной босая и в одной мужской рубахе, даже не достающей ей до колен. — Вы все смущаетесь, как девчонки? Шаблон грозного ковена Темных рушится прямо у меня на глазах.
— Я не смущен, — не сдержал раздраженного тона. — Это называется воспитанием, глупая.
— Это называется не иначе как самый скучный из всех Темных, которого я когда-либо встречала. Впрочем, Филипп такой же, но его можно понять: у него душа поэта.
— Ты разве не собиралась сменить платье на что-то более удобное? — резко перевел тему, смерив ее неодобрительным взглядом. Но ей на мое неодобрение, разумеется, было чхать.
— Я собираюсь спать. А спят, если ты не в курсе, в ночных рубашках. Или голыми — зависит от предпочтений. Но перед этим нужно перекусить. — По ее припухлым губам скользнула улыбка. — Тебе чего-нибудь захватить?
— Подожди… Ты собираешься спуститься в таком виде?
Она схватилась за ручку и задумчиво себя осмотрела.
— А что не так? Легче слиться с толпой в рубахе, чем в снаряжении.
В висках застучало от этих глупых слов.
