И даже на эту тираду он ничего не ответил.
Вот это выдержка у человека!
— Ладно, — сказала я и поднесла к его губам котлету на вилке. — Я о тебе позабочусь, если ты отказываешься питаться самостоятельно. Открой рот и кусай.
Он отвернул голову и уткнулся лицом в диван.
— Мда… — протянула я. — Как-то не заладилось у нас с тобой с самого начала.
Я отстала от больного. Мало ли, что у него болит? Может, совсем аппетита нет? Откусила котлету. Невкусная, магазинная, но с голодухи сойдёт. Я доела котлету, сжевала сырок и выпила две чашки чаю.
Уткнулась в телефон. Набрала Димку, поделилась новостями. Потом позвонила мужу: пришлось соврать, что я неважно себя чувствую (наверное, вино было некачественным), поэтому не поехала к бабушке. Марк ответил, что позаботится обо мне, когда вернётся с работы. Он знает один надёжный способ, как поставить меня на ноги за пять минут. И начал рассказывать, как именно. Я изо всех сил прижала телефон к уху, чтобы незнакомец, так и не назвавший своего имени, не расслышал подробностей. Динамик у старого аппарата был чудовищно громким.
День клонился к вечеру.
Я предложила больному выпить апельсинового сока и любезно поднесла ко рту пачку с торчащей соломинкой, но он опять отказался. Хищные ноздри затрепетали, словно он почуял тухлятину. Может, и правда его тошнило после операции? Может, Дима не заметил внутреннее повреждение?
Пришёл Дима, принёс под мышкой коробку с изображением лонгета для фиксации переломов.
— Хочешь ногу перемотать? — спросила я.
— Да. Заказал по интернету девайс, только что привезли. Классная штука, я даже не ожидал, — он похлопал по коробке.
— А утром почему не заказал?
— Решил дождаться, когда он очухается после операции. А то всякое может случиться.
— В смысле вдруг он умрёт?
— Ага. Зачем покупать лонгет за двадцать штук, если пациент может умереть?
— Ну ты и коновал, — вырвалось у меня.
Он хохотнул:
— Это моя профессия, да.
— Я перечислю тебе деньги, когда доберусь до компьютера, — сказала я.
— Буду благодарен.
— А за лечение счёт выставишь?
— А за лечение денег не возьму. Я помогаю этому парню из человеколюбия.
Дима помыл руки на кухне и подошёл к пациенту:
— Ну как наши делишки? — спросил он, присаживаясь на стул. — Что-то беспокоит?
Мужик ожидаемо не ответил. Диму это не смутило. Видимо, привык лечить бессловесных тварей. Он послушал мощную волосатую грудь стетоскопом, а затем без колебаний откинул одеяло, чтобы осмотреть рану. Незнакомец глухо зарычал и поймал одеяло за уголок. Прикрыл пах.
— Оу, — обескураженно сказал Дима, — прости, я не хотел тебя смутить. Понимаешь, я ветеринар, а животным неведомо чувство стыда.
Он пробежался пальцами вокруг повязки, ощупывая отёк. Постучал по животу.
— Кажется, всё неплохо, — резюмировал он. — Но антибиотик придётся вколоть.
Он достал шприц и наполнил лекарством. Но как только приблизился к пациенту, тот выхватил шприц и сломал его напополам. Хрустнула пластмасса, во все стороны брызнул раствор. Остатки шприца больной зашвырнул в угол.
Дима поднял брови и обернулся ко мне. Я пожала плечами.
— Что ж, будь ты собакой, коровой или жеребцом, — сказал он, — я бы нашёл способ осуществить лечебные мероприятия, но ты всё-таки человеческое существо, судя по анатомии. Поэтому я не буду насильно делать тебе уколы. Надо будет, сам попросишь. А если ты немой, то покажешь на пальцах. — Дима потыкал указательным пальцем себе в зад, изображая укол. — Вот так. Понял?
