Я непроизвольно любуюсь атлетическими очертаниями его торса и в смятении таращусь на его внушительный орган. В этой боевой стойке он настолько напряжен, что практически прижимается к прессу своего хозяина! Это зрелище пугает мой неискушенный разум... и завораживает.
Князев замечает направление моего внимания, и его ноздри слегка раздуваются.
- Если тебя беспокоит мое удовольствие... то есть еще один способ доставить его мне, - многозначительно медленно тянет он. - И это один из самых лучших подарков для любого мужчины.
Намëк прозрачнее некуда.
Оральный секс давным-давно уже стал естественной частью постельных отношений для большинства людей. Хотя вообще-то лично для меня это такая же диковинка, как и то, что я испытала только что.
Тень какого-то далекого смутного беспокойства вторгается в мое смущенно-трепетное настроение отрезвляющим диссонансом...
И внезапно, всë еще видя перед собой возбужденного мужа, я осознаю, что это всего лишь сон. Точнее - сон-воспоминание о нашей первой близости. Задолго до того, как я забеременела. И до того, как он изменил мне потом со своей секретаршей.
Эта мысль, словно хлесткая пощечина, вырывает меня из вязкой паутины сна в одно мгновение.
Я вздрагиваю и распахиваю глаза в мягкой полутьме с бликами уличного фонаря напротив нашего дома.
В ушах стоит мое собственное частое дыхание. Сердце колотится от гремучей смеси боли, обиды, непонятной паники... и слабого возбуждения. Где-то в зале слышно мирное тиканье старых механических часов, а в воздухе пахнет чем-то неуловтмо-полузабытым и деревенским... кажется, сухим сеном, грибной плесенью и чуточку нафталином.
В голове какая-то чехарда. Я лежу, пытаясь собраться с мыслями, и никак не могу понять, почему меня преследует странное ощущение какой-то неправильности воспоминания. Как будто во сне оно обрело какие-то новые краски взамен выцветших.
Раньше на том моменте с намеком на минет преобладал приступ панического отторжения. Мне не хотелось приобщаться к оральному сексу от слова «совсем». Это я точно помню.
Но в нынешнем сне присутствовало только любопытство, а паника скорее произрастала из страха впечатлительной девственницы.
Что за...
Я медленно сажусь в постели и сосредоточенно думаю обо всем этом.
Как так произошло, что у меня не получается нащупать и прочувствовать причинно-следственные связи собственного поведения, в то время как память о самом поведении и о тех эмоциях прекрасно сохранилась?
Рассеянно провожу рукой по волосам, убирая с лица растрепавшиеся пряди, и неожиданная догадка заставляет меня замереть.
Всë дело в той кратковременной проблеме с амнезией из-за черепно-мозговой травмы. Она украла у меня какой-то ключевой кусочек прошлого!
Это открытие до того потрясает и тревожит, что усидеть на месте невозможно. А вдруг я еще что-то важное забыла? Это же кошмар!
Хочется немедленно обсудить это с бабой Люсей. Не исключено, что в тот последний день перед выходом на пенсию она могла услышать что-то полезное от исследовавшего меня врача. Может, она ещё не легла спать там в зале и читает что-нибудь?
Помню, перед сном я заглядывала к ней, и она сказала, что как раз собирается сумки разобрать на ночь глядя... Так что очень вероятно.
Подбадриваю себя этими соображениями, пробираясь на цыпочках в соседнюю комнату. Но надежда не оправдывается.
Бабушка спит на большом раскладном диване со здоровенным ржавым ключом от чулана в руке. Понятно, решила цербером побыть, пока мы не найдем для денег моего мужа более надежное и достаточно скрытное место, чем старинный сундук со стопками нафталиновых нарядов прошлого века..
