Расчет оказался верным – зоопарк не подвел. В кармане зашуршало несколько вожделенных купюр. О компенсации утраченных, вернее добровольно отданных денег говорить не приходится. Но на безрыбье…
На пути к дому, у колхозного рынка, пришлось резко затормозить, чуть не врезавшись в какое-то препятствие – то ли огром ный ком земли, то ли грязный сверток. Валяется у обочины дороги, в темноте не заметишь.
Оказалось – живое существо. Свернувшийся от холода в плотный комок бомж. По спине водителя пробежал холодок: «О Господи, чуть под колеса не попал!»
– Вставай, замерзнешь! Но грязный комок не реагировал.
– Чего на дороге улегся? Вставай, раздавят!
Комок не шевельнулся. Лишь откуда-то из смердящих глубин донеслось невнятное мычание.
Прохожие торопливо пробегали мимо, не обращали ни малейшего внимания на происходящую на обочине сцену.
– Помогите! Тут человек замерзает!
– Человек? – удивлялись прохожие. – Это же бомж!
– А бомж разве не человек? Бывший интеллигентный человек, без определенного…
Однако никто не хотел пачкаться о «бывшего». Грязного и вонючего.
Наконец – вот удача! – милицейский «Уазик», заблокированный Никиным «Жигулем». Патруль: два здоровых амбала в униформе, пожилой водитель и молодой сержант.
– Тут человек замерзает. Надо в приют отвезти.
– В приют? – рассмеялся сержант. – Его там так приютят!..
– Ну, в ночлежку.
Пожилой водитель с умеренным сочувствием посмотрел на Ники и сказал:
– Жалеешь? Тогда сажай его в свой лимузин и – по газам. Вези куда хочешь.
Общими усилиями затолкали бомжа на заднее сиденье Никиного «лимузина».
Люди в униформе вздохнули с облегчением. Вскочили в «Уазик» и поехали дальше исполнять свой долг.
– С наступающим! – крикнули на прощанье.
В поисках приюта для бездомных пришлось исколесить почти всю Москву и пригород. Весь этот долгий путь бывший интеллигентный человек пытался вспомнить свое имя.
– Ну вспомни, вспомни, пожалуйста! Как зовут? Как фамилия? Может, Волков? Вол-ков. Вспоминай!
Мужчина лишь слабо хрюкал в ответ…
Ульяна Ильинична, она же бабушка Уля, бабуля, нервно поглядывала на часы: неужели Ники опоздает? Скоро бой курантов… Может, что случилось? Дорога есть дорога. Пассажиры разные бывают. А у Ники характер заводной, непредсказуемый. Ввязаться в какое-нибудь приключение – как кофе выпить, уж бабушка-то знает! И в кого она такая авантюрная? Мать Ники, родная дочь Ульяны Ильиничны, вроде была спокойной, уравновешенной. Отец…
В это время раздался требовательный звонок в дверь. Баба Уля бросилась в прихожую.
– Ники! Наконец! Быстро под душ – и за стол, – с наигранной строгостью приказывала Ульяна Ильинична.
Бывшая преподавательница английского считала, что показывать свои истинные чувства – непедагогично.
Стащила с Ники пропахшую бензином кожаную куртку:
– Ух и крепкий одеколончик! Надо срочно почистить.
В гостиной ждал накрытый стол. В углу, источая терпкий смолянистый запах, красовалась пушистая елка. Сквозь густые ветки просвечивали сочные мандарины. Отец Ники как-то сказал: «Новый год должен пахнуть мандаринами». С тех пор Ники с бабушкой неизменно украшали новогоднее дерево яркими южными плодами.
С боем курантов подняли бокалы:
– Ну, за Новый!
Чокнулись, выпили. С бокалом в здоровой левой руке – правая после инсульта плохо повиновалась, – бабуля предложила еще один тост:
– Давай выпьем за то, чтобы следующий Новый год и еще следующие встречать в старой квартире. Твоих родителей и твоей.
