Страдая безысходно
У Нарских гор
Под маленькой сосною
Стою, исполненная горя и тоски!
Лирическая героиня стоит под сосной и ждет любимого, при этом слово «сосна» (комацу) имеет в своем составе глагол «мацу», что означает ждать. Какая тонкая игра смыслов и слов!
Принцесса Нукада подарила нам строки, которые останутся понятными каждому любящему сердцу, к какой бы эпохе оно ни принадлежало:
Когда я друга моего ждала,
Полна любви,
В минуты эти
У входа в дом мой дрогнула слегка
бамбуковая штора, —
Дует ветер…
Отомо Саканоэ (тетя главного составителя антологии Отомо Якамоти) вошла в историю литературы не как почтенная представительница рода Отомо, а как юная девушка, которая говорит о любви. Ее слова могли быть обращены и к командиру дворцовой стражи, и к молодому придворному, и, даже страшно сказать, к морально неустойчивому буддистскому монаху, видному и красноречивому.
Словно корни камыша,
Что уходят глубоко
В землю в бухте Нанива,
Озаренной блеском волн,
Глубоко твоя любовь, —
Говорил ты мне тогда.
Оттого, что клялся мне
Верным быть в своей любви
Ты на долгие года, —
Сердце чистое свое,
Словно чистый блеск зеркал,
Отдала тебе навек.
И был гранью этот день
Для моей любви к тебе…
«Манъёсю» включает в себя более четырех с половиной тысяч песен и стихов. Приводить все тексты, посвященные сжигающей страсти и нежной любви, было бы излишне, но прошу поверить нам: таковых оказалось бы не менее полутора тысяч. Жизнь, полная изящных переживаний, проходит перед нами во всем многообразии. Красота природы, красота жизни и красота женщины равно отражены на страницах древнего сборника. Время для пессимизма, свойственного поэтам Хэйан, еще не наступило, и можно наслаждаться каждым мгновением. Занятно, но когда мы начали перебирать бесчисленные песни и стихи, первым на глаза попался текст, посвященный девичьей красоте и нашим знакомым – Фудзивара.
Как завидую я
Свите девушек юных,
Что родятся, сменив нас,
И будут служить после нас
При великом дворце Фудзивара!
Конечно, мы находимся в области зыбких предположений и допущений, но, когда рассуждаешь о делах сердечных, отдаленных от нас двенадцатью веками, приходится двигаться по этому зыбкому пути. Нежность, любовь и тончайшие любовные переживания были частыми гостями в высшем обществе Нара. Рискнем предположить, что и государыня Кокэн не была исключением. Что касается Докё, то столетия спустя монах Ёсида Кэнко в «Записках от скуки» сказал: «Помнится, будто мудрец Дзога считал, что жажда мирской славы не соответствует учению Будды. Но ведь и у праведного отшельника есть, по-видимому, какое-то заветное желание». Написано в XIV веке, но есть вещи, которые не меняются с течением времени, например людские стремления.
Можно спорить о благотворности или пагубности связи монаха и императрицы, но вызывает сомнения, что у Докё не было нехватки в заветных желаниях. А что касается сердечных страстей, то там же Ёсида Кокэн делится своими воспоминаниями: «Мужчина, который не знает толк в любви, будь он хоть семи пядей во лбу, – неполноценен и вызывает такое же чувство, как яшмовый кубок без дна. Это так интересно – бродить, не находя себе места, вымокнув от росы или инея, когда сердце твое, боясь мирской хулы, не знает и минуты покоя; когда мысли то туда, то сюда; и за всем этим – спать в одиночестве и ни единой ночи не иметь спокойного сна! При этом, однако, нужно стремиться всерьез не потерять голову от любви, чтобы не давать женщине повода считать вас легкой добычей».
