Лютовой - страница 15

И вдруг вместо бабушки оказалась мама и, протянув к нему руки, воскликнула:

– Соколёнок мой! Дитятко!

Ему почудилось прикосновение маминых рук… Что может сравниться с ними? Они снимают все страхи, все обиды, все боли. Это они делают окружающий мир таким добрым и безопасным.

– Мама…, – услышал кудесник, подошёл к нему и положил прохладную руку Лютовою на горячий лоб.

Дружина, уехавшая в полюдье, вернулась в Искоростень без княжича. В сече погибло несколько десятков кметей, наставник княжича Белимир получил рану в плечо, ещё два десятка кметей были ранены и кое-как перевязаны. Когда Нискинин увидел побитую дружину, он молча обвёл взглядом кметей и не увидев Лютовоя, страшная догадка каменной тяжестью придавила его плечи, он ссутулился, голова склонилась, предчувствуя новую беду. Но вдруг князь вскинул голову, воевода Буяр, уже спешился и стоял возле своего жеребца, увидев взгляд князя, вздрогнул и отшатнулся – такое дикое, нечеловеческое отчаяние было в его глазах.

– Где мой сын?! – хрипло произнёс князь.

– Была сеча с дреговичами, после боя мы не нашли его, – ответил воевода, опустив голову.

– Ты зачем вернулся, душной козёл? – с трудом проговорил Нискинин, и глаза его от ненависти стали чёрными. – Зачем ты вернулся без моего сына?! – заорал он вдруг во весь голос, – почему не стал искать княжича?! Ты воевода или пёс смердящий? Ты должон кажного кметя беречь, а княжича особо!

Нискинин подскочил к воеводе, схватил Буяра за кафтан и рванул с такой силой, что кафтан затрещал и развалился на лоскуты, воевода содрогнулся.

Кмети сбились в кучу и стояли молча, опустив головы. А голос князя гремел над их головами, изобличая их в предательстве, как будто сам Перун гневно разметал громы над ними, осуждая кметей и готов поразить их своими молниями.

– Княже, места там зело глухие, боры кругом, урочища. Мы искали его, всё вокруг облазили, но его нигде не было, – оправдывался воевода.

– А ты, Белимир, где был, пошто княжича потерял? – перекинулся князь на наставника Лютовоя, – ты должон был прикрывать спину свому воспитаннику, а ты его бросил! Ерлан не уберёг одного сына, ты другого, да вы чё охренели?! Думаете, вам енто с рук сойдёт?! Вы пошто моих наследников сгубили, стая шакалов?! Да я вас на дыбу всех!!

– Да за ним рази угонисся? Он же, как ураган носился, рубил головы. Прости, княже, не углядел, – повинился Белимир.

– Прости, княже, не углядел, – передразнил кормильца Нискинин, – башку тебе снести мечом за таку службу! Ты потерял мово сына! Лучше бы ты сам подох в ентой сече! Уйди отседова, покуль не зашиб!!

Князь схватил кормильца, встряхнул и отшвырнул от себя, Белимир схватился за рану, отлетел на несколько шагов, но удержался на ногах. Князь выхватил меч из ножен с серебряными накладками и рубанул по перилам крыльца, раздался треск дерева и они развалились пополам. Кмети отпрянули, кое-кто спрятался за лошадь. Такой ярости у князя они отродясь не видели, он размахивал мечом и в щепки рубил перила, не чувствуя усталости. Кмети молили богов, чтобы эта ярость не обернулась на них, иначе пришлось бы скрестить мечи с князем.

Князь тяжело дышал, дыхание с хрипом и стоном вырывалось из его груди. В нём кричала и билась в бессилье боль от потери сына, второго сына. Сердце ещё не отболело за первую потерю, а теперь и второго сына лишился. Его боль, от которой темнело в глазах, искала выхода, и он крушил перила в мелкие щепки, но боль крепко держала его сердце в своих цепких руках. Когда он выдохся, и силы его покинули, он сел на ступеньку порушенного крыльца и обхватил голову руками. Вспышка гнева мгновенно выгорела, осталась только боль. Он закрыл глаза, как будто смотреть на свет ему было больно, сжал зубы и заплакал. Бог дал человеку слёзы не напрасно, а для облегчения горя, меру которого нельзя определить, она у каждого своя… Ему не верилось, что его сын, его наследник лежит где-то и глаза его закрылись навсегда. Ему, даже, на краду его не положить, потому что тело не нашли. И теперь он не мог простить себе, что не поехал сам в полюдье, а отправил сына, своего первенца. Весь мир стал для него враждебным, кмети ненавистными вместе с воеводой. У него было огромное желание вместо перил порубить всю дружину. Теперь нет у него сына и это уже навсегда. Его плечи сотрясались от рыданий, седые волосы рассыпались по плечам, ремешок, которым они были завязаны, валялся у его ног на земле. Он отнял руки от лица, стёр ладонями слёзы со щёк и бороды и посмотрел мутным взглядом на кметей, жавшихся в кучку, как стадо овец, прикрываясь конями. В его погасших глазах отражалась такая неизбывная боль, что Буяр испугался её больше, чем гнева. «Не убил бы кого, помоги нам Перун, защити от тяжёлой руки князя! – тихо молился воевода. – Када немного отойдёт, начнёт ведь полки сбирать на дреговичей, а ентого нельзя допустить, хотели же ехать свататься к Драговиту, а нонче уже не получится, никакого Ряда с ним не выйдет, придётся рассчитывать на свои полки. Волыняне вона тожеть наши земли присматривают, вот-вот ратью на нас пойдут. Да и ежли не хотим, чтобы нас присоединил князь Аскольд к Киеву, нам надобно по всем нашим погостам, весям, огнищам со всех родов сбирать мужей и готовиться к обороне». В это время княгиня услышав шум во дворе, поспешила из терема, чтобы узнать, что случилось. Она вышла на крыльцо и до неё донеслись слова князя.