Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - страница 6

К тому времени, когда вдова Клико уходит, мои запястья уже распухли. Я приманиваю матагота кусочком сыра. Потом хватаю его, бегу к задней двери и выбрасываю на улицу.

– Bon chance, удачи тебе, Феликс!

* * *

Пробудившись до рассвета, я протягиваю руку к Луи, но место рядом со мной на перине холодное и пустое. Я ощущаю его присутствие в доме или, скорее, отсутствие присутствия. Наши незаконченные разговоры, мои редкие поцелуи, совместные трапезы, вино, которое Луи давал мне попробовать. Стены дома хранят эхо нашей совместной жизни.

Луиза спит в колыбельке рядом с моей кроватью, а не в детской. После ухода из жизни отца она очень много капризничает. Возле дочки я слышу какие-то странные звуки, и там что-то шевелится. Я заглядываю к ней. Жалобные звуки издает черный меховой комок. Длинные усы и золотые пятнышки в глазах. Я хватаю матагота, пока моя дочка не задохнулась от удушья. Как это существо проникло в дом?

Луиза потягивается и зевает.

– Bonjour, мамочка.

Матагот прыгает ей в руки.

– О, мамочка, какой он милый! – Она утыкается крошечным носиком в черную шерсть, и котенок мурлычет. – Как его зовут? – Она гладит пальцами белую звездочку на его груди.

– Кажется, он матагот, – говорю я.

– Правда? Как в сказке?

Я киваю.

– Его зовут Феликс.

– Феликс. Феликс. Феликс. – Она хихикает и обнимает его. Золотые глаза котенка неотрывно глядят на ее личико.

Тяжелый покров горя кажется мне чуть легче. Может, этот матагот все-таки волшебный.

Пока Рейнар Вольф надзирает за инвентаризацией, которая решит судьбу нашей шерстопрядильной компании, я просматриваю корреспонденцию, лежащую в конторке Луи. Луиза сидит на обюссонском ковре и играет с моей шатленкой. Она разматывает мерную ленту, рисует карандашом и заводит часы. Подарок супруга в конце концов пригодился.

Пока дюжина мужчин считает тюки шерсти, партнер моего супруга Нарцисс Грено выкрикивает цифры дрожащим от старости голосом. Вольф заглядывает через плечо Анри Васнье, когда тот спокойно и сосредоточенно записывает количество. Я понимаю, почему Луи так полагался на этого надежного молодого человека.

Склад представляет собой хаос из ткацких станков и веретен, а также бутылок красного вина, которым Луи торговал в качестве побочной коммерции, поскольку продажи шерсти падают. Если бы я сама занималась организацией производства, дела, возможно, шли бы более эффективно. Но мой супруг не хотел никакой помощи, и я направила внимание на приют.

Грено наклоняется над катушками шпагата и тут же хватается за поясницу и стонет. Святой человек, он помогал Луи вновь открыть бизнес, когда я забеременела. Три года назад, когда доктор Дюбуа поставил диагноз, что у меня не менопауза, а беременность, я была поражена. Беременность в тридцать семь лет? Когда я пришла с такой новостью к Луи, он побледнел и выглядел на десяток лет старше своих пятидесяти пяти. После этого он отложил уход из компании и вернулся к работе.

Луи руководил производственным сектором компании «Поммери & Грено», а «старина Грено» занимался продажей, предпочитая поездки и общение с потребителями. Чего стоит компания без Луи? По мере продолжения инвентаризации осознание последствий смерти моего супруга доходит до всех так же неотвратимо, как отбивают время часы Реймсского собора.

Васнье проходит мимо конторки и в шутку натягивает чепчик на глаза Луизы. Она приподнимает поля, посмотрит, кто это сделал, и грозит ему крошечным пальчиком, как может сделать только двухлетняя кокетка. И тут же укол грусти – что Луи уже не с нами и не может поиграть с дочкой.