Он вышел, но не пошел назад, хотя товарищи на Тойоте встали за нами. Давыдов осматривал дорогу, потом что-то увидел и навел камеру телефона — я следила за ним в боковое зеркало. Потом… Что делает? Включил на айфоне мерцающий фонарик и выбежал на дорогу. На секунду, но я жутко успела за него испугаться. Ночь же! И шоссе!
Водитель второй машины стоял на обочине. С другой стороны вылезла женщина. Давыдов махнул им рукой и направился ко мне, держа в руках… Боже, что… Я догадалась открыть дверь, но он выставил вперед коленку, чтобы я не вылезла из машины.
— Будем судить англичан? Или понадеемся на самый гуманный суд в мире? Рендж пытался не раздавить куклу…
Он поднял руку, и я действительно увидела пупса, грязного, без руки… Приплюснутого.
— Англичанин не знал, что ребенок давно мертв… Кстати, можешь сказать в свое оправдание, что думала, он настоящий и еще жив. А что… На помойку детей выбрасывают, отчего из машин не выкинуть, как мусор… За мусор у нас пока не штрафуют…
— Федор Александрович…
— Лида, ну улыбнись! Поздно пить боржоми… Ребята в форме приехали. Вашу ручку, фрау-мадам…
О, Санта Мария… Я бы все отдала, чтобы быть сейчас дома с кошкой, пить французское вино и заедать повесившейся мышью, а не это вот все…
Мою ручку он держал крепко — его ладонь сухая, не то, что моя! А второй открывал заднюю дверь. Вытащил первым делом плащ, отпустил меня и… Я еле влезла в рукава… Застегиваться не стала. Нет, только в первую секунду, потом обхватила себя в охранительном жесте вместе с полами плаща. Хотя не помогло бы и купание в фонтане в Боржоми. Поздно. Назад не отмотать. Хруслова не послать.
Давыдов сунул мне сумочку — думает, я сумею вытащить документы? Он думает… Он забыл про техпаспорт и не успел принести страховку до того, как ко мне подошел инспектор. Я со страху сунула ему французские права.
— Вы по-русски говорите? — спросили меня медленно, и я почему-то ответила по-французски, что говорю по-русски.
Но товарищ знает же только «же-не-манж-па-си-жур», а «же-парль-русь» переводится только как «Жопа ваша Россия!» Ну да, мы все сейчас в полной заднице!
— Она понимает, но говорит плохо, — заговорил у меня за спиной Давыдов. — Поэтому стесняется. Все детство с дедушкой в Париже прожила.
Ну Давыдов красава! Талант ужа не пропьешь!
Я закивала, как болванчик.
— Лида, доставай русские права. Пока с тебя не потребовали паспорт с визой.
Я снова кивнула, даже «уи, дакор» сказала — да я на все согласная, только вытащите меня из этой дорожной жопы! Это же не моя вина, а вашего долбанного тарантаса! И вообще из вас, Давыдов, отличный синхронный переводчик получится, пусть вы даже ни слова из моих французских ответов не поймете. И мы друг друга поняли… Буду играть теперь во французскую дуру…
Выступала я пусть и не от бедра, но все же как пава, и речь моя как реченька текла… В итоге прифигели все. И от куклы тоже, и от формулировки «не справилась с управлением автомобилем».
— Лида, успокойся, — сказал Давыдов в машине, когда я пристегнулась, но поняла, что не в состояние завести тарантас. — Это стандартная формулировка, чтобы оправдать плохое состояние наших дорог и то, что мусор на них не убирают.
Я молчала. Смотрела вперед и молчала. Тойота уже смылась. Наверное, там в салоне была не тишина, а крики. Рендж Давыдов отремонтирует без проблем. А вот им ремонт собственной машины в копеечку влетит. В общем, должны радоваться, что кусок дорогущего железа на них не повесили. У них урон больше. А у меня? Давыдов же не согласится выправлять бампер, он его заменит, а под ним еще какой-то пластик погнулся…
