– Эй, братан, – толкнув плечом Диму, прошептал Валерка, – пусть они тут сами между собой общаются, а я предлагаю тебе прогуляться по посёлку.
– Что ж, идём, – согласился Дима радостно. – А ты покажешь мне границу, разделяющую Чертково и Меловое?
– Нет ничего проще, – с важностью заявил Валерка, выбираясь из-за стола. – Ты даже сможешь её руками потрогать.
***
А в это время в хате Анастасии Павловны, в комнате, находящейся на украинской территории, Корсак беседовал с гостями из батальона «Айдар» Игнатом Перебзяком и Богданом Вислогузовым.
– Ну, так что, будем считать вопрос решенным? – посмотрел выжидательно на них Корсак. – Деньги получите сразу, как только я услышу ваше согласие.
– Я видел хлопца и обеих дивчин, – сказал Перебзяк, приглаживая кончиками пальцев бородку и пышные усы. – Что же они могли такое сотворить, что их…
– Дети сделали своё дело, и… – поморщился Корсак. – Возвращать их туда, откуда мы их взяли, уже нецелесообразно. Они слишком много знают, а значит представляют угрозу для нас. А этого допустить нельзя.
– А как-то иначе поступить с ними нельзя? – провел ладонью по чисто выбритой голове Вислогузов. – Я идейный борец за свободу Украины. Я готов воевать за свою страну как угодно и с кем угодно, но убивать детей…
Он помотал головой и развёл руками.
– Ты обязан сделать всё, что я прикажу! – строго взглянул на него Корсак. – Прикажу, и маму свою зарежешь, а отца придушишь, чёрт возьми!
Выслушав его, Вислогузов изменился в лице и резким движением схватился за рукоятку ножа, торчащую из ножен.
– Да я сейчас тебя в капусту нашинкую, морда американская! – взревел он, свирепо вращая налившимися кровью глазами. – Это вы своих родителей в грош не ставите, а мы, славяне…
Схватив его за руку, Перебзяк не позволил Вислогузову выхватить нож и расправиться с Корсаком.
– Уймись, Богдан! – прикрикнул он. – Сейчас этот злыдень наш кошевой, и мы обязаны…
– Да ничего мы не обязаны! – заорал Вислогузов. – Если кто-то и обязан, то только там, в СБУ, или в Раде продажной! Я иначе мыслю, не как они, и не позволю иноземцу мной помыкать и моих родителей непотребно лаять!
– Извини, я погорячился, – решив сгладить взрывоопасную ситуацию, сказал Корсак. – Просто взвинчен я сегодня, и оскорбление само собой вылетело из меня.
Выпустив пар, Вислогузов убрал руку от рукоятки ножа и потёр друг о друга ладонями.
– Ты это, базар контролируй, – вымолвил он угрюмо. – Ты не у себя дома, америкашка, а в гостях в нашей незалежной Украине.
Корсак промолчал в ответ: он уже знал, как наказать его.
– Как бы то ни было, но мальцов придётся нейтрализовать, – сказал он спокойно, посмотрев в окно. – Как вы это сделаете, решайте сами. Только зарубите себе на носу, мы должны обезопасить себя от всяких неожиданностей.
Перебзяк в задумчивости поскрёб пятернёй подбородок.
– А может быть это… их к нам, на «запад» перевезти? – предложил он. – Там у нас такие лагеря, что… Из этих недоносков там настоящих патриотов Украины вылепят.
Смотревший в окно Корсак стремительно обернулся.
– Так не пойдёт! – возразил он. – Я же сказал, что эти дети, в данный момент, представляют для нас реальную опасность. Даже здесь, на территории Украины, они могут наговорить столько «лишнего», что всем нам весело не будет.
– Тогда убей детей сам, а мы их трупы вывезем и похороним, – озлобленно буркнул Вислогузов. – Умертвить их твоя идея, вот и сам её выполняй.
