Конебрицкий прислушивался ко всему, что творилось вокруг, и думал, вот стоит он на том месте, которое таит в себе беспредельную явность добра. Говорят, в этом Якутском крае алмазов хватит на то, чтобы им увешались все женщины мира чуть ли не на тысячу лет.
Он ковырнул ногой землю. Ничего примечательного. Разве что какой-то слеглостью отдает.
Когда Конебрицкий свое отминистерил, то думал, что про него решительно и навсегда забыли. Никаких предложений деловых, да и иных тоже встреч. И, главное, не было денег, чтобы и дальше жить с размахом. Правда, кооператив «Коэл», в котором главенствовала жена, чего-то давал. Но не настолько, чтобы баловать себя шиком.
Правда, в Ялте он малость побоговал. Но там за все платил Жирняк. И еще Рафаил Бабчик кое-что подкинул. У него сейчас дела идут, как он сказал, почти идеально.
И когда, вернувшись в Москву, Конебрицкий собрался было позвонить Фантомасу, чтобы спросить, как же жить да быть дальше, как к нему вдруг пришли два его заместителя еще по институту Тамара Жилевич и Егор Майденман.
Тамара стала, кажется, еще толще и губастее, а вот Егор напрочь растерял свою степенность.
– Ну как ты отдыхаешь? – спросил Майденман. – Бока еще не пролежал?
Тамара, закуривая, выдохнула с дымом:
– Не то время сейчас, чтобы на боку лежать.
И Конебрицкий разом оживился:
– Есть какие-то предложения?
– Мы их пришли услышать от тебя, – неожиданно заявил Егор.
– Не понял! – опешил Конебрицкий.
– А чего тут понимать? – подхватила Жилевич. – Мы – готовые заместители, а ты состоявшийся начальник. Давай организуем что-то этакое, чтобы и себя насмешить, и других прослезить.
Константин заерзал на стуле.
– Ты знаешь, чем я занимался в институте много лет? – начал с наводящего вопроса Майденман.
– Да, – ответил Конебрицкий, – связью с зарубежными…
Он не дал договорить себе сам, вскричав:
– Понял! Но чем вы предлагаете заняться?
– Алмазами! – сказала Жилевич.
Конебрицкого сковало колотье. Оно всегда возникает у него в левом боку, когда разгуливается дыхание.
– Ну… – через заминку спросил он. – Как ты это себе видишь?
– Просто, – ответила Тамара. – Ты берешь большой кредит, мы отправляемся в Якутию, объединяем там старательские артели в кооператив и – вперед и с песней!
– А я в ту пору, – подхватил Егор, – найду за рубежом тех, кто возьмется за обработку наших алмазов.
– Но ведь на них государственная монополия! – вскричал Конебрицкий, стараясь сделать какой-то продых во всем, что так нечаянно свалилось на него.
– Потому-то и нужны твои министерские связи, – произнесла Жилевич. – Надо создать какую-то, пусть околоалмазную, но все равно близкую к этому структуру. А главное, быть при деньгах. Тогда все заварится очень быстро.
И все именно получилось так, как предрекала Матара – так дразнили Жилевич в институте. Кооператив они назвали «Алдан» и очень скоро поняли, что ручеек, по которому уходили алмазы налево, очень легко превратить в реку.
И вот нынче бродит Конебрицкий по Якутии. Бродит вроде бы один. А в отдаленье четверо к кустам присматриваются. Это его телохранители. Потому как дорогой стала его жизнь, почти бесценной.
И только единственные, кто относятся к нему тут без почтения, это комары. Нету с ними никакого сладу. А как хочется походить по той земле, что тебя так щедро и бескорыстно кормит.
Недавно заходил к нему Венька Бейм. Какой-то угрюмо-слинявший, как бы перелицованный, что ли. Долго восхищался надписью, умыканной Константином из какого-то фильма: «Сегодня стоит двух завтра», потом пошел поносить каких-то клептократов, про то, что у нас нет служб, прогнозирующих способности, и что вообще мировая история еще пожалеет, что в свое время не поддержала Россию.
