– Дураки вы, – вернулся Краюхин. – Берите бумагу, Алексей Петрович, пишите заявление.
– Какое?
– Прошу зачислить курсантом высшей школы космогации… Пишите, пишите.
– Зачем?
– Чтобы я, говоря высоким штилем, мог в случае чего спасти вашу шкуру, Алексей Петрович.
– Да, Лешенька, пиши. – Крутиков наконец обернулся, глаза умоляющие.
– Простите, Николай Захарович, вы не находите, что нам следует… – начал Юрковский.
– А мы туда и летим, в Ашхабад. Я связался с нужными людьми, есть у меня дружок, учительницу доставят прямо на наш аэродром. Должны успеть, ребята шустрые. А у тех пьянка по случаю победы… Опередим.
– Вы о чем? – Быков переводил взгляд с Краюхина на Юрковского.
– Да ты не беспокойся, не беспокойся. – Юрковский положил руку на плечо Быкова. – Сиди. Пиши лучше.
Быков взял протянутую авторучку и блокнот, прислушался – двигатели на форсаже, быстро летим – и вывел крупными буквами: «Председателю ГКМПС товарищу Краюхину Н. 3.», помедлил минутку и продолжил, дописал лист, вырвал, скомкал и начал другой.
Третий.
Четвертый…
Месяц назад был организован специальный отряд разведчиков-добровольцев.
А. и Б. Стругацкие. Ночь на Марсе
1
– Еще два поворота, и станет легче.
Разведчик остановился, подождал, пока Ильзе восстановит дыхание. Костюм «Б-3» – штука неплохая, но в узких лазах, скорее, помеха.
Вано и Тамара, сверяясь с жирокомпасом, рисовали карту. Остров Сокровищ, подумал разведчик. Пиастры, пиастры…
Наконец пыхтение прекратилось.
– Вы карабин-то опустите, а то пальнет невзначай. Если кто и встретится, так сосунки. И вообще, они сзади не нападают.
Ильзе сделал вид, что не слышит. Конечно, после гибели отряда Зайцева нервы у всех раздерганы, но иметь в арьергарде напуганного стрелка – подарочек из того еще мешочка. Впрочем, это – данность. Еще одна данность, только и всего. В конце концов, между Ильзе и ним – двое. Хотя для «Тимура» что два тела, что пять… Мощные у нас карабины. Аккумуляторы бы им под стать делали…
Разведчик переключил фонарь на свет самый тусклый, экономный. Оно и полезней. С ярким-то еще белые мухи налетят…
Тоннель был узким, очень узким. Приходилось пригибаться, а порой и на четвереньки вставать. Ничего, жестоковыйных среди нас нет. Вымерли жестоковыйные. Как динозавры.
– Второй поворот, теперь свободнее станет.
Стены раздвинулись, ушли, тусклый свет не поспевал за ними, отчего тьма казалась еще гуще. Головастики в асфальтовой луже. И руки-ноги вот-вот застынут.
Разведчик выпрямился, потянулся – с хрустом, проверяя каждую косточку, каждую связку. Отозвались все – разнобойно, вяло, как уставшие новобранцы. Нехорошо. Ну-тко, повторим! Еще! И еще!
Наконец хор стал стройнее, слаженней.
– Что это вы делаете? – Тамара смотрела на разведчика с удивлением. – Пещерную зарядку, комплекс разведчика номер четыре?
– Что-то вроде этого.
Она тоже помахала руками – так, за компанию, от избытка сил.
– Веселитесь? – Вано с катушкой за спиной был похож на гнома-переростка, перепрятывающего сокровища.
– Где вы? – подал с поверхности голос Миадзаки.
– Определяемся, – пробурчал Вано. – Попляшем, попляшем и определимся.
Тамара замерла, потом медленно выпрямилась.
– Куб семнадцать – двадцать три – четыре, – ответила она через минуту.
– Плюс-минус…
– Один и восемь.
– С такой погрешностью романисты рисуют карту клада, чтобы искать подольше, листажа ради. Пальцем в землю. – Вано явно сердился. На что? Вернее, на кого?
