– Я вас не понимаю.
– Не беспокойтесь, сейчас поймете. Дело в том, что медицинская часть будет готова уже к моему возвращению, и нам нужен опытный врач.
Доктор Хустино потер лоб рукой.
– Вы предлагаете мне должность врача в асьенде?
– Совершенно верно.
Несмотря на всю серьезность заявления, доктор Хустино от души рассмеялся.
– Что ж, в таком случае мне очень жаль, но я вынужден отклонить ваше предложение.
– Я вам, доктор, еще ничего и не предлагала. – Фрисия на мгновение замолчала и, расправив плечи, осмотрела стоявшую на столе корзинку с тушками кролика и двух голубей. – Полагаю, муниципальные власти по-прежнему выдают скудное жалованье, как и шестнадцать лет назад. А весь заработок, который вы получаете здесь, у себя в приемной, берете натурой. И это не говоря о том, что в народе еще жив обычай идти к цирюльнику прежде, чем к врачу. Боже святый… до чего же мы в некоторых вещах еще отстаем…
Хустино молчал.
– Смотрите, – продолжала Фрисия, – мы предлагаем вам месячную ставку, равную вашему годовому доходу. Надеюсь, я ясно выражаюсь.
Доктор Хустино оторопел.
– Совершенно ясно, – с огромным удивлением наконец ответил он.
– Первый договор заключим на пять лет, и если обе стороны будут согласны, то продлим еще на пять.
– Но позвольте…
Совершенно сбитый с толку доктор Хустино впервые за все это время обменялся с дочерью взглядом. На этот раз внимание Фрисии переключилось на Мар. Она знала, что ей было около тридцати и что она не замужем. А также то, что она отклонила предложение Виктора Гримани. Уже поэтому она испытывала к ней презрение, которое даже не пыталась скрывать.
Мар ощутила на себе всю тяжесть темных глаз Фрисии, смотревших на нее словно на вышедшую из употребления рухлядь.
– Насколько мне известно, обстановка на Кубе неспокойная, – произнес доктор Хустино.
– На востоке, возможно, и да. Время от времени возникают повстанческие отряды, вот только они забывают, насколько обе стороны изнурены последней войной. Никто их не поддерживает, за исключением разве что отдельных несогласных негров. Наша асьенда расположена по ту сторону Ла-Троча-де-Хукаро-Морон[6]. Нас защищают шестьдесят восемь военных фортов, семьдесят одна сторожевая башня с освещением и, конечно же, солдаты нашей армии.
– Прошу меня простить, донья Фрисия, но ваше предложение застало меня врасплох.
– Не беспокойтесь, доктор, я все прекрасно понимаю. И поэтому не жду мгновенного ответа. Подобные решения принимаются всей семьей.
На вилле Вийяр Фрисии все пахло гниющей древесиной. Она вспоминала, как вместе с сестрой Адой впервые переступила порог этого величественного особняка. Ей тогда было всего шестнадцать. Ее впечатлили великолепно расписанные кессонные потолки – те самые, на которые она теперь снова глядела с прежним восхищением.
Она вынула шпильку, удерживавшую на голове шляпу, и домоправители Амалия и Хакобо провели ее по особняку, показывая ей убытки, нанесенные годами сиротливого существования.
– Сырость страшнее всего, – говорила ей Амалия. – Насилу дается поддерживать дом в надлежащем виде. Слишком уж он велик. Такому особняку нужен хозяин – без него он долго не простоит.
– Есть один приют для бездомных девушек, им бы как раз подошел, – выпалил Хакобо. – Не знаю, как вы…
– Отец Гало мне давно писал о них, – прервала его Фрисия. – Им платить нечем.
– Это благотворительное общество, – настаивал Хакобо, словно бы этим объяснялась их несостоятельность. – А тут такой домище – и пустует. Если в нем никто не поселится, то день ото дня убытки будут только увеличиваться.
