Итак, в обычный рабочий день, ничем не отличающийся от других таких же – что вчера, что сегодня, что завтра – мой хозяин Вольфганг пригласил меня в гостиную. В большой квадратной комнате с темными коричневыми стенами, в самом ее центре, в сопровождении трех охранников с автоматами, стоял немецкий офицер. «Важный, наверное», – без особого интереса подумала я, входя. Впрочем, понимала: чинная делегация пришла по мою душу. Что бы они ни планировали сделать со мной, мне было все равно. Уже больше полугода я свыкалась с мыслью, что мое «завтра» когда-нибудь не наступит. Что ж, просто все произойдет быстрее, чем я предполагала.
– Матильда, – обратился ко мне взволнованный Вольфганг. Вероятно, группа вооруженных нацистов в доме его совсем не радовала. В ближней к нам комнате спали дети. – Это офицер и солдаты из соседнего концлагеря. У них к тебе есть предложение.
Предложение… Какое свободное слово. Можно подумать я могу отказаться или попросить время, чтобы поразмыслить. Я согласно опустила голову.
– Фройляйн Матильда, – обратился ко мне сухим низким голосом высокий офицер, который так переживал за собственную безопасность, что пришел в гости к фермеру и пленной девушке с Украины с тремя вооруженными охранниками. – В наш концлагерь требуется телефонист и переводчик. Нужно будет принимать звонки, записывать и специальным образом оформлять поступающие из штаба телефонограммы, следить за документацией и, самое главное, переводить распоряжения нашего руководства. Объяснять заключенным их распорядок, переводить слова, когда они обращаются к нам – наладить диалог, так сказать.
Диалог… Еще одно свободное слово. Как будто в немецком языке нет других, более подходящих выражений, описывающих взаимоотношения рабов и хозяев.
– Вы, насколько я знаю, прекрасно знаете немецкий и русский языки, и можете нам пригодиться, – переходил он к делу. – Вы согласны?
Согласна ли я? Ну, это уже совсем смешно. Я подавила едкую усмешку. Он тут перед кем рисуется: перед порабощенной пленной, провинциальным фермером или тремя бравыми автоматчиками? У меня что, есть возможность передумать или не согласиться? Если я откажусь, меня сразу расстреляют или дадут время выйти на улицу, чтобы не пугать спящих детей?
– Конечно, согласна, – сказала я максимально покорно. – Когда приступать?
– Очень хорошо. Завтра утром, – с довольной улыбкой проговорил офицер, будто изначально боялся услышать иной ответ. – Идите по дороге на север около четырех километров, там будет отворот направо. Здесь и располагается наш лагерь. Он занимает немалую территорию, так что вы не ошибетесь. Солдат на пропуском пункте я предупрежу, что вы подойдете.
– А дальше куда? – вырвалось у меня, и я подумала: не совершаю ли какую-то дерзость, вот так запросто обращаясь к старшему немецкому офицеру.
– Дальше вы пойдете в наш административный корпус – единственное двухэтажное здание на территории лагеря. Не переживайте, в любом случае вас проводят до приемной оберста16 фон Готхарда, – закончил офицер.
Там-то меня точно проводят. Такие же «добродушные» ребята с автоматами, как те, что стояли здесь и, наверное, скучали, не зная, в кого бы выпустить всю обойму. Чтобы случайно не сказать ничего лишнего, я снова молча опустила голову.
– Тогда до завтра, фройляйн Матильда, – сказал, прощаясь, офицер и вышел за дверь. За ним потянулась его внушительная охрана.
