– Ну, ты у меня просто как голубая незабудка! – восхищенно глядя на дочку, произнес Феликс Иванович.
Императорское театральное училище располагалось в двухэтажном доме на маленькой и тихой Театральной улице. Кроме училища и дирекции Императорских театров на ней ничего не было. Находилась она с тыла Александринского драматического театра, фасад которого со своими знаменитыми конями на крыше был обращен в сторону Невского проспекта.
Большое впечатление на Малю произвел швейцар в ливрее с императорскими орлами, стоящий при входе и открывший им тяжелую, массивную дверь в просторный вестибюль. Волнение усилилось. Поднялись в большой зал на втором этаже. Там уже томилось много девочек, пришедших, как и полагалось, со своими мамами. Это делалось для того, чтобы, видя фигуру матери, можно было представить, какова со временем может стать её дочь. Маля была и тут исключением. Она была единственная, кого привел отец. Девочки разглядывали друг друга с нескрываемым чувством ревности. Ведь принять должны были только десять из них. Кроме того, первый год занятий был посвящён тому, чтобы выявить способности учеников, и в конце года некоторых опять-таки ждало отчисление. И только уже после этого пробного года оставшиеся поступали на полное обеспечение государя императора в продолжение последующих восьми лет вплоть до выпуска. Маля была самой маленькой не только по возрасту, но и по росту. На вид ей можно было дать не больше шести. Некоторые матери недоуменно глядели на эту хорошенькую девочку, думая: «Что здесь делает эта крошка?»
Но вот в зал вошла сурового вида дама в юбке из плотного черного муслина и черной кофте с воланами из кружев, спускающимися от горловины до линии талии. Украшали этот наряд только золотые часы на цепочке. Сопровождали даму шесть женщин, одетых в абсолютно одинаковые голубые кашемировые платья. В черном одеянии – была инспектриса Лихошерстова, а в голубом – воспитательницы. Разглядывая девочек и их мам, Варвара Ивановна не торопясь шла по залу, иногда делая в своем блокнотике какие-то пометки. Поравнявшись с Феликсом, инспектриса внимательно посмотрела на Матильду.
– Ну-ну, – как-то неопределенно произнесла она и двинулась дальше.
Потом воспитательницы, построив девочек парами, провели их в репетиционное помещение, где вдоль одной из стен были установлены стулья для экзаменаторов. Двери за детьми захлопнулись. Мамы в волнительном ожидании остались по другую сторону. Экзамен начался.
Сначала по пять девочек вызывали на середину, а преподаватели, расхаживая вокруг них, внимательно осматривали их фигурки, строение ног, подъем в ступне. Потом девочек просили ходить друг за другом, потом бежать. Это делалось, чтобы оценить их грациозность или же, наоборот, разглядеть неуклюжесть. Проверяли их и на гибкость, предлагая нагнуться вперёд, не сгибая колени, и коснуться ладошками пола, а также, придерживая за спину, просили прогнуться назад и опять же коснуться ладошками пола.
– Не надо меня держать, – обратилась к преподавателю Маля. – Я сама могу.
И она свободно сделала мостик, поставив локти на пол, а ладошками ухватившись за свои щиколотки.
– Это называется «колёсико», – бойко прокричала Маля снизу.
– Очень хорошо, – улыбнулся преподаватель. – Гибкость у вас, мадемуазель, идеальная.
– А я ещё так могу, – расхрабрилась Маля, вскочив на ноги и встав в арабеск. – А ещё так, – продолжала она, сев на шпагат и нагнувшись к правой ноге, коснулась лбом коленки, а руками ухватилась за носок.
