– Очень хорошо, – повторил преподаватель, ласково глядя на девочку. – У мадемуазель высокий подъем, – обратился он к другим преподавателям, указывая на ступню Мали, и те утвердительно закивали ему в ответ.
Эта бойкая малышка понравилась всем экзаменаторам своей гибкостью, грацией и внешностью.
– Обаятельная, способная девочка, – внимательно наблюдая за Матильдой, как и было предписано министром Императорского Двора, единодушно решили они между собой. – Она вполне может быть зачислена в училище, не взирая на свой возраст.
Это первое испытание заняло довольно много времени. Многих кандидаток сочли не подходящими для занятия балетом и, громко рыдающих, возвратили расстроенным мамам. Оставшихся снова построили парами, повели через анфилады комнат в лазарет на медицинский осмотр, велели раздеться и, выдав полотняные халатики, приказали ждать, пока их позовут в кабинет. И здесь осмотр был очень тщательный.
Матильда терпеливо ждала своей очереди, сидя на стуле рядом с девочкой, с которой шла в паре.
– Тебя зовут Оля? – спросила она.
– Да, – откликнулась девочка. – А ты откуда знаешь?
– А я запомнила, когда тебя вызывали на середину зала.
– Почему запомнила?
– Наверно потому, что тебя вызвали сразу после меня.
– А тебя как зовут?
– Матильда. Дома меня зовут Маля.
– Я тоже запомню, – сказала Оля. – Ты мне понравилась, когда делала своё «колёсико». Если поступим, будем с тобой дружить?
– Обязательно, – ответила счастливая Матильда. Вот она уже и подружку себе нашла. Осталось самое главное: поступить!
Врачи осматривали позвоночник, слушали сердце, проверяли зрение и тщательно изучали строение фигуры у тех девочек, против фамилии которых Лихошерстова проставила галочки, когда разглядывала их мам.
Опять произошел отсев, но Маля и Оля прошли на следующий круг и, встав в пару, вместе с другими счастливицами переместились в столовую, где им выдали чай и бутерброды. Когда девочки подкрепились, их повели дальше.
Преподавательница музыки проверяла у них слух и чувство ритма, давая задание отстучать ладошками несложную мелодию, которую перед этим проигрывала на рояле. Это было обязательным условием для приема. Ведь каждое движение танцовщицы должно точно попадать в такт музыки! По этому поводу Матильда вообще не волновалась. И слух, и чувство ритма у неё были абсолютными.
Для небольшой уже части оставшихся претенденток последовали экзамены по чтению, письму и арифметике. Маля и здесь осталась на высоте, удивив учителей своими познаниями. Восьмилетняя Кшесинская понравилась всем преподавателям и вошла в десятку принятых на испытательный год в училище воспитанниц вместе со своей новой подругой Ольгой. Девочки обнялись и с сожалением расстались до первого сентября.
В начальном классе Мале всё давалось легко. Бывший танцовщик, а теперь балетмейстер и преподаватель Иванов Лев Иванович вёл занятие уныло, монотонным голосом повторяя: «Плие», «Попрошу вывернуть колени». Он вёл курс балетной азбуки, которая никак не могла заинтересовать Матильду. Девочка давно уже выучила её дома. При этом Лев Иванович сам аккомпанировал на скрипке и больше уделял внимание своей игре, а не ученицам. Казалось, он машинально исполнял свою обязанность, и ему было так же скучно обучать азам балета, как Матильде их исполнять.
– Он похож на заводную куклу с усами, – прошептала Оля, стоящая около станка сразу за Малей.
