– Нет. Нельзя, чтобы враг узнал о нас прежде, чем мы все узнаем о нем. Хан – следопыт, и у него больше шансов остаться незамеченным. Особенно сейчас, пока еще темно.
Старик посмотрел на инка. Или в другую сторону, черт его знает, потемки стояли жуткие. Он пытался ориентироваться на звук.
– Ладно, без проблем, – бросил Хан.
– Ты должен сделать это ради планеты, ради людей, – высокопарно произнес доктор.
– Я же говорю – да.
– Ради Хеля и моих сестер, – поддержала старика Деви.
– Ради нового поколения инков, оставшихся в нашем бункере, – добавила Лима.
– Эй, народ. Я уже собираюсь, – развел руками Хан, но его жест остался незамеченным.
– Ради детишек, – выплеснул из глубины души Пуно.
Следопыт просто махнул на них, свернул спальник, собрал в рюкзак самое необходимое – прибор ночного видения, рацию, надел поверх комбинезона плащ-хамелеон и направился к выходу. В дверях его остановила Деви.
– Можно мне с ним?
– Ни в коем случае! – запротестовал Каспер. – Вдруг там ловушки… Ты самый ценный актив человечества!
Наутро гамма-орденцы, в очередной раз толком не спавшие и видевшие все как в тумане, выбрались из домика на солнечный свет, проникающий в город-на-деревьях сквозь щели в крышах и между стволов сосен. После ночной непроглядной тьмы такой полумрак казался сродни самому солнечному рассвету. Можно было видеть других людей, не наступать на них, не падать с подвесных мостов и все такое.
Каспер, Деви, Пуно и Лима боялись, что манусиане заметят пропажу Хана, но вечно блаженным приверженцам культа было на это плевать. Те даже не удосужились запомнить своих гостей, ограничившись лишь убеждением, что они безопасны. Это не выглядело легкомыслием – пигмеи не были полнейшими идиотами и понимали, что перед ними не рейдеры и не представители Серебряного легиона, который по сути являлся такой же бандой рейдеров, как и все остальные, только с местным таежным колоритом.
Благополучно вернувшийся Хан подтвердил эту догадку. Часов в десять утра по местному времени он, незамеченный пигмеями, забрался обратно на дерево, на котором находился предоставленный им домик. Следопыт выглядел изможденным, осушил целую флягу чистой, драгоценной воды и подкрепился мясом.
– Я таких рейдеров никогда не видел, – сбивчиво проговорил он. – Они действительно серебристые. В свете ночных фонарей выглядели как воплощенные молнии. Броня у них из какой-то фольги, видимо, не пропускающей электричество, а в руках огромные пушки, типа снайперских, только с торчащими вдоль ствола батареями.
– Генераторы тока, – пояснил Каспер. – Электропушки. Вспомни, они были с проводами?
Хан кивнул:
– Да. Такие я видел в Хеле, когда освобождал Деви.
– Это хорошо. Значит, они привязаны к своей плотине и абсолютно бессильны за пределами длины проводов. Вот почему местные живут в безопасности.
– Манусиане получают электричество в обмен на еду, – напомнил Пуно.
– Легионеры отдают киловатты из своего практически безграничного запаса, – пояснил Каспер. – Это им ничего не стоит. А вот мясо не так просто добыть… Ладно, это не очень важно. Поразмыслим об особенностях их бартерной экономики как-нибудь потом. Когда спасем мир, например. Если спасем…
Деви сидела рядом с Ханом и о чем-то усиленно думала. Таким же мыслительным процессом занималась и укрывшаяся за их спинами Лима. Расстроенная своими ошибками девушка с радостью бы забилась в угол, но в круглом доме на дереве сложно было найти углы. Пуно разрывался между желанием обнять ее, поддержать, больше никогда не выпускать из объятий, с одной стороны, желанием помочь операции каким-то гениальным планом или советом – с другой, и, наконец, искренней тягой все бросить, закончить этот безумный кошмар спасения мира, основанный на одном лишь допущении, что чудеса существуют. Он уже пережил один хэппи-энд десять лет назад и понимал, что второго такого быть просто не может.
