Не изыски, конечно, но очень даже ничего. Особенно когда под рукой у тебя – только лук в качестве ингредиента дня. Судья попробовал осторожно, будто опасался, что я могу его отравить, а потом принялся уминать пирог так, что только за ушами не трещало. Я следила за ним тайком, перекладывая нарезанную альмойшавену в миску, и надеялась, что вкусная еда заставит нашего гостя позабыть о подозрениях в отношении меня. Я просто живая молодая женщина, которая хорошо готовит, немного странная после убийства мужа, и всего-то…
- Я здесь третий год, хозяйка, - сказал судья, прожевав, - и должен следить за порядком в этом округе. Вот и слежу. И у меня это неплохо получается.
Ну и что это за намек? Что он не собирается оставлять Эдит в покое? На каком основании?
- Не сомневаюсь, что вы все делаете на совесть, - не сдержалась я. – Но убийцу Бриско вы так и не нашли. Есть кто-то на подозрении?
- Нет, - он отставил пустое блюдце. – И это удивительно. Вашего мужа здесь очень любили, хозяйка. Вы целый год молчали, не хотите что-нибудь рассказать сейчас?
Опять он завел свою песню! Я положила на блюдце еще пару ломтиков пирога и протянула судье. Угощение он взял, но продолжал расспрашивать.
- Тихий Омут – очень тихое место, - говорил он, уничтожая пирог, - но даже в столице не каждый год убивают кого-то серебряной пулей. Ваш муж очень быстро и неожиданно разбогател… Возможно, причина в этом? – черные глаза готовы были просверлить на мне две дыры, и я невольно поёжилась. – Кто-то позавидовал ему? Но откуда у Бриско Милларда, который пришел в деревню без грошена в кармане, деньги на постройку мельницы, на черепицу, на голубятню?.. Кстати, а голубятня вам зачем? Вы же голубей не держите.
- Муж хотел развести голубей, - печально соврала я.
- Рассылать муку голубиной почтой? – тут же ввернул господин Кроу.
Вот это он зря сказал. Я разозлилась мгновенно – лопает мои пироги, не благодарит, подозревает не понять в чем, да ещё и так топорно шутит над вдовой?
- Нет, мы собирались их есть, - громко и раздельно сказала я. – Как куриц. Но мне очень-очень грустно, что вы, господин Кроу, такой профессииональ… такой умный мужчина, не можете раскрыть преступление. Вас не поэтому из столицы попросили? Вы там тоже с каким-то делом не справились?
Не знаю, на что я рассчитывала, произнося эти слова. Возможно, надеялась, что судья фыркнет и убежит, а возможно – что расскажет что-то о себе. Хотя меня не должно было интересовать, почему его изгнали. Света, тебя должно интересовать только одно – как отсюда выбраться. А судья пусть живет своей жизнью. В Тихом Омуте. Вместе с моргелютами, если ему угодно.
Но мои слова не рассердили судью и не сделали его откровеннее. Он доел пирог, чуть усмехнулся, будто услышал что-то забавное, и спросил с преувеличенной вежливостью:
- А что говорят об этом в деревне, хозяйка? Ведь ваши товарки, наверняка, всё знают лучше меня.
Вот как. Мы ещё и язвить решили. Ладно…
- Я слышала, что вы сунули нос, куда не следовало, - сказала я, пропустив мимо ушей замечание о «товарках». Я понятия не имела, с кем Эдит дружила в деревне. А значит, и заострять на этом не нужно. – Всё верно?
- Сунул, - он встал со скамейки, глядя насмешливо. – Работа у меня такая – совать нос туда, куда не следует. И почему-то многим это не нравится.
- Не догадываетесь – почему? – невинно спросила я.
- Догадываюсь, - ответил он. – Моя работа не нравится тем, кому есть что скрывать. Вам моя работа тоже не нравится?
