Пожалуй, Светочка, ты зашла слишком далеко. Тем более с человеком, который спас тебя и который помогал – не важно, по каким причинам.
- Простите, господин Кроу, - произнесла я примирительно. – Вы меня спасли, помогли нам с Жонкелией… Но мало кому понравится, когда пытаются залезть в его личную жизнь. И не нравится не обязательно потому, что есть что скрывать. Иногда секреты довольно безобидны, только говорить о них всё равно не хочется.
Ух! Я выговорила эту сложную фразу без запинки, и была уверена, что выговорила правильно и даже без акцента. На судью, по-моему, это произвело впечатление, и я поспешила закрепить маленькую победу.
- Вы же не думаете, что это я убила своего мужа? – я постаралась придать лицу максимально печальное и трогательное выражение. – Стрелять я не умею, да и ружья у меня нет… Не то что серебряных пуль…
Несколько секунд мне пришлось выдерживать борьбу взглядов – судья только что дыру на мне не прожег своими цыганскими черными глазищами. Но потом он надел шапку и кивнул на прощанье:
- Благодарю за угощение, хозяйка, было вкусно. Я понял вас и избавлю от своего присутствия. Только не пожалейте потом.
Он вышел, верхняя петля на двери хрустнула и приказала долго жить. Я попыталась поставить дверь на место, но она была слишком тяжелая. Вздохнув, я прислонилась щекой к косяку и смотрела, как судья идет по тропинке к дороге, отвязывает жеребца, легко запрыгивает в седло…
- Что уставилась? – мамаша Жонкелия появилась рядом, как водяное чудище, вынырнувшее из глубин. – Пойдем завтракать. Не хватало ещё, чтобы ты ноги протянула с голодухи. Что ты тут опять намудрила? – она принюхалась. – Вкусно пахнет. И что настряпала? – она с удивлением и довольно долго рассматривала румяные кусочки, попробовала и осталась очень довольна. – Может, ты какая-нибудь озерная фея? – спросила старуха, энергично работая челюстями. – Умеешь делать еду из воздуха?
- Лучше бы умела делать из воздуха серебряные монеты, - невесело пошутила я и тоже взяла кусок лукового пирога. – Или медные, на худой конец. Но я точно не фея.
- А вот это жаль, - согласилась Жонкелия. – В курятнике крыша провалилась, надо доски прибить. Стучать молотком умеешь? А гвозди видела?
- Видела, - не осталась я в долгу на подначки. – На картинке в книжке. Мечтаю познакомиться с ними поближе.
- Лучше бы ты мечтала познакомиться с каким-нибудь мужиком, у которого есть руки и голова, - Жонкелия вытащила из чулана молоток и мешок с гвоздями, и вручила всё мне.
- Слушайте, может, мы вас замуж выдадим, мамаша? – спросила я, примеривая руку к молотку, который больше напоминал кузнечную кувалду. – Есть кто-то на примете?
- Иди, делай крышу, - она указала пальцем за порог. – А потом попробуй вернуть дверь на место. Как ей сейчас запирать?
Очень хотелось ответить крайне невежливо, но старуха была права. Болтающаяся дверь – не дело, а курятник без крыши – это и вовсе катастрофа.
Около двух часов я промучилась, пытаясь прибить сломавшуюся посредине доску, чуть не свалилась, но доска была коротковата, и я никак не могла сообразить, как надставить её. С дверью получилось не лучше, и в конце концов мы с мамашей Жонкелией оставили всё, как есть, понадеявшись, что на мельницу приедет хоть кто-то с деньгами и можно будет нанять плотника.
Но в этот день к нам завернули лишь двое, и оба расплатились мукой. На этот раз я накормила крестьян луковыми кольцами в кляре (не пропадать же луку, который я успела начистить во время разговора с судьей). Угощение было принято на «ура», но я сожгла при этом столько смальца, что сразу стало понятно, что такое блюдо разорит нас быстрее, чем неработающая мельница.
