Читать онлайн Юлия Мельникова - Мемуарик

Мемуарик © Юлия Мельникова 2011-2024

Писателю нужно выговориться. Писателю нужно вырваться.

От автора.

Набоков не случайно назвал англоязычную версию мемуаров «Speak memory» («Говори, память»). Говори, память – почти приказание. Но вы точно желаете, чтобы память заговорила? Память изменчива. Она представляет нас не теми, кем были на самом деле, а кем мы хотим казаться в данную минуту. Память коварна, она умеет подстраиваться под наши сегодняшние вкусы и увлечения. Это к тому, что не стоит слишком доверять мемуарам – ни своим, ни чужим. Они всего лишь миф о нас, бывших.

Набоков ещё советовал отыскать подшивку газет за день своего рождения, чтобы проверить, не отразилось ли их содержание на дальнейшей жизни? Однажды нашла дома клок газеты за 11.10.1981. «Советская Россия» опубликовала тогда фельетон «В тисках битломании». Старшеклассницей я очень любила слушать «Битлз». 1-я публикация должна была появиться в сборнике московского фан-клуба «Битлз», но не состоялась из-за дефолта 1998г. 1-я бумажная моя книга «Львiв самотних сердец» – отсылка к песне «Битлз» «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера».

Идея написать «роман про себя» довольно эгоистична, но я начала складывать сюда воспоминания, когда ещё и 30 не исполнилось. Казалось тогда неимоверно рано <для мемуаров>, но вышло своевременно. С годами многое теряется, забываются мелкие детали. Да и гораздо лучше, если сама о себе расскажешь, нежели предоставить это право другим.

Я родилась в старинном особняке на углу 2-й Посадской и Карачевской в Орле в воскресенье, около 11 часов, в солнечный тёплый день, что по примете обещало счастье. «В особняке» – это, конечно, звучит аристократически. Но разъясняется проще некуда – роддом тогда размещался в дореволюционном 2-х этажном здании с воротами. В роддоме у меня было прозвище «Алла Пугачёва» (орала музыкально?) Семья – самая обычная советская, читатели, не писатели. Эта среда называлась ИТР (инженерно-технические работники) и служащие. Ещё добавлю, что в роддоме меня записали на мамину фамилию – Дедкова, потом переписали на папину фамилию – Мельникова. Так же в раннем детстве мне довелось сменить не только фамилию, но и адрес. В середине 1980-х Рабочий переулок (Ахтырский) переименовали в улицу 5 августа, нумерацию дома переправили с №29 на №19.

Первое воспоминание. Залезаю на подоконник, смотрю в окно, откуда виднеются черные флаги, мокнущие узкими змеями у входа в железнодорожную больницу. Чёрные флаги на зданиях – характерная черта 1982-1985гг., когда постоянно умирал партийные вожди.

*«Змей Горыныч». Другой, тоже оконный эпизод, всплывший из глубин памяти – вид на бетонные конусы ТЭЦ, они словно вулканы изрыгали дым. В морозы чёрные, растянутые дымные полосы висели над городом и долго не рассеивались. Поэтому ТЭЦ прозвали «Змей Горыныч». Любила вскарабкаться на подоконник и оттуда смотреть в окно. Зимой из окна было видно, как во дворе с маленькой горки у гаражей катается ребятня.

Вымещала злость на «щучьем хвосте», гордо и длинно высунувшемся из глиняного горшка. Сансиверия, или «щучий хвост», ядовит, но упрямо отщипываю горьковатый краешек и долго его гложу. Затем наступает черед растения, названия которого, ни народного, ни научного, не знаю, это большой кожистый бордовый лист на ворсистой гнутой ножке и с колющейся коричневой изнанкой.

*Метель. Еще одно воспоминание из раннего детства – невозможность преодолеть дальний угол нашего дома, когда дует сильный ветер или метёт метель. Подойдя к углу, сразу же отшатывалась назад – сильный порыв ветра миллионами колючих снежных игл ударяли мне в нос, останавливали дыхание, останавливали. Ветер летел прямо в ноздри, перекрывал дыхание.

*Кролики. Годика в три-четыре меня отвезли летом в родовое гнездо – в село Тельчье Мценского района Орловской области. Там я впервые увидела живых кроликов. Их держали родственницы, тётя Фрося и тётя Лена. Кролики жили в зарешеченной пристройке к хлеву совсем рядом с нашим садом. Заборчик был низенький, из редких шатких колышков, обросших лишайником, калитка закрывалась на лёгкую щеколду, поэтому я часто бегала к соседям любоваться «зайчиками». «Зайчики» сидели за решётками и ели траву с прискорбным выражением мордочек. Мне стало их всех ужасно жалко. Зайчики грустят! – подумала я, – давай-ка их выпущу на волю, в лес! Никого рядом не было, я смело отперла клетку. Но «зайчики» не спешили убегать. Наверное, они опасались меня. Ушла в свой сад, а потом кроликов ловили по огороду.

*«Овечьи морды». В деревне в саду росла яблоня, с которой падали огромные вытянутые яблоки. Сорт назывался в народе «овечья морда» – они впрямь напоминали узко вытянутые овечьи мордочки. Однажды одна из «морд» созрела и шмякнулась мне на макушку.

*Ёжик. Обыкновенный резиновый ежик за 15 копеек с пупырышками вместо игл стал героем моих сказок, ему придумывались приключения. Ёж был со мной везде – я его таскала на улицу в вышитой сумочке, брала в ванную, и он со временем потёр нежное брюшко. Ежа пытались сшить суровыми нитками, но резина плохо поддавалась шитью, и беднягу пришлось выкинуть.

*Лунка. Зимой гуляли по льду Оки возле 27 школы, подходили к лункам, заглядывали в колыхающую в них тяжёлую зеленоватую воду. Иногда возле лунок оставалась пойманная рыбаками мелкая рыбёшка – серая, колючая, с огромными белёсыми глазами. Однажды увидела лунку, вода в которой слегка примерзла, покрывшись тонкой ледяной коркою. Я стала ковырять эту корку носком сапога, думая, что вода не впитается. Но нога вскоре намокла, опустилась в лунку и застряла, пришлось вытаскивать.

*Вторая я в шкафу. В детстве сны часто переходят в реальность, граница между ними не всегда заметна. Однажды мне пришла в голову идея залезть в большой шкаф-секретер из «стенки», закрыться там изнутри и уснуть. Но почти сразу увидела во сне, будто другая девочка, точная моя копия, легла внутри шкафа, закрыла дверцу и прячется. А я гляжу на неё откуда-то со стороны, и не могу понять, где настоящая я.

*«Персоль». Дети обожают ритуалы, которые придумали сами, и деспотически настаивают на их соблюдении, потому что долго это единственный их самостоятельный шаг. Я настаивала, чтобы каждый вечер перед сном посыпали мне коленки «Персолью» – чистящим порошком на основе соли.

*Мышиный уголок. С бабушкой мы делали самодельные книжечки из половинок тетради, наклеивали туда цветы, вырезанные из открыток. Я приставала к старшим с просьбами записать ту или иную сказку, пришедшую мне в голову, и вскоре догадалась – надо самой уметь записывать! А сколько я бегала за дедушкой, требуя, чтобы он разграничил в альбоме мне «Мышиный уголок» и надписал чётким почерком, а за мамой – чтобы она нарисовала мне двух грустных мышей.

*«Горизонт». Игрушки складывались в гигантскую картонную коробку из-под цветного телевизора «Горизонт». Тщательно разглядывая ее, я останавливалась с недоумением; написано – «Горизонт», а нарисован почему-то зонт с падающими каплями. Раз зонт должен гореть, пусть вспыхнут над ним языки огня, а не капли воды! Но точно не помню, умела ли я уже читать или соотносила надпись со знакомым названием.

*Шипы. Папа повесил над диваном репродукцию картины Ильи Глазунова «Христос в терновом венце». Эту страшную картину я невзлюбила и очень её пугалась. Изображала она голову Христа в терновом венце, впивающимся шипами в кожу и оставляющим потоки крови. Смотреть на неё было больно.

*Крыжовник. Летом в деревне вместе с троюродной сестрой Валей едим с куста крыжовник. Валя меня младше всего на несколько месяцев, но ходит в сад. Я ем ягоды вместе со шкурками. Валя – без шкурок. Она говорит – у нас в садике одна девочка съела крыжовник со шкурками, у неё сделался заворот кишок, живот разрезали. Я в ужасе выплёвываю жёсткую шкурку крыжовника и с тех пор ем без шкурок.

*Сторож не придёт. Всегда с опаской смотрела на высокий синий забор детского сада на улице Русанова, куда пробирались с бабушкой на площадку, пока детсадовские спали в «тихий час». Главное – не шуметь, иначе, уверяла бабушка, придёт злой сторож и выставит вон. Ни разу, даже когда там носилась и визжала, сторож не пришёл. О стороже надо было всегда помнить и вести себя прилично, как будто в любое мгновение тебя могут отсюда выгнать. Но вела бы я себя прилично, если б знала, что сторож днём не придёт?

*Коплю. На улице Русанова подобрала 20 копеек. 22 копейки тогда стоил батон, 18 копеек – серый хлеб с вкусной горбушкой. Мороженое в вафельном стаканчике тоже где-то в этих пределах, но оно продавалось в киосках только летом, в сезон «большого молока», когда коровы паслись на лугах. Поэтому 20 копеек спрятала, решив копить. Маленькая скряга, я копила и копила, но 20 копеек с тех пор на земле не попадались. Потом, уже в школе, в самом начале 1990-х, выиграла 3 рубля в спортлото. Денег набралось рублей 11. Купила в киоске «Союзпечати» металлическую брошку в виде трилистника.

*Острая готика. Ещё одно развлечение детства – разглядывание фотографий из родительской поездки в Чехословакию 1984г. Десятки черно-белых фото в чёрных конвертах, папа сам снимал на «Зенит», проявлял, печатал. Больше всего мне нравились виды старой Праги – колючая готика церкви св.Витта, пышные особняки в стиле «модерн», брусчатка, арка над узкой улицей. Было ещё гигантское готическое здание в Будапеште из поездки дедушки и папы в Венгрию раньше. Но вместе с фото соборов в мой мир ворвалось и цепляющие «пражская весна» 1968г., «венгерские события» 1956г. Что это такое, было не совсем понятно, но тем оно казалось страшнее.

*Чужие окна. Я ловила всё необычное. В окно 1 этажа дома по Новосильскому переулку выставляли куклу-невесту в белом длинном платье с фатой. На улице Фомина висели занавески с рыжим котом. В одном из домов по улице Русанова окно занавешивали толстые багровые шторы. Папа говорил, будто там живёт палач в отставке и ему нравятся кровавые оттенки, а я всему верила

*Суп. Детство наполнено маленькими победами. Они смешны, нелепы для больших – чего, например, стоит усилие заставить себя съесть ненавистный суп с противно хрустящей на зубах крупой? Лето в деревне. К бабушке приходит давняя знакомая, она наливает ей в тарелку суп с крупой.

– Юля не хочет суп, капризничает – с досадой говорит ей бабушка, – всё ей гостинцы подавай, что родители привозят: хрустящий картофель, конфеты «Чародейка». Я удивляю бабушку – прошу налить и мне супа тоже, в плоскую тарелку, как взрослой, и ем.

*Пятно. Весной 1985 года избрали нового генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. Дома выписывали много газет и журналов. Сравнивая в них портреты нового генсека, я заметила, что в одних Горбачев изображен без родимого пятна на лысине, а в других – с пятном. Почему так? Спустя годы загадка раскрылась: было секретное пособие для художников с указанием точных размеров в миллиметрах и конфигурации (!!!) родимого пятна, вплоть до отходящих от него микроскопических «капелек». Так же там указывалось, в каких изданиях публиковать портрет с пятном, а где можно и без.

*Говори! Середина 1980-х – пора телемостов между СССР и США. Знаменитого телемоста, где прозвучало «у нас секса нет, а есть любовь!» я не помню. Но зато домашние потешались, когда я сунула за обедом дедушке под нос сосиску на вилке и сказала – говори! Сосиска изображала микрофон и была страшным дефицитом – её привозили из Москвы.