Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир - страница 47

Вечером после ужина, куда Ангус не спускался, а получил еду в спальню, девушка решила навестить его ради приличия. К тому же за столом миссис Гамильтон жаловалась на жёсткие стулья, на которых сыночку неудобно сидеть, у него разболелась даже спина, бедняжка так страдал…

Подойдя к двери, Лиони поднесла руку, чтобы постучать, но вдруг изнутри донеслись странные звуки. Мужчина, судя по всему, лежал на кровати, а рядом находилась местная и растирала его тело. Следом послышался стон, причем мужской, в процессе он хвалил умелую девушку с её золотыми ручками и просил ещё помять ягодицы. По словам было похоже на некую пришедшую «массажистку», окромя уже работающих в доме. «Тебе нужно навещать меня чаще, мне не хватает такой мастерицы. Вокруг только дерзкие львицы», – жаловался сквозь удовольствие он. Лиони бесшумно ахнула и поспешила отойти, однако дверь своей комнаты открыла Изабель и заметила происходящее. Позже она осуждающе рассказала Джиму о поведении его сестры. Сидя за туалетным столиком, супруга смотрелась в зеркало и вещала:

– Похоже, Лионелла подзабыла, что является замужней женщиной, и, несмотря на доброту мистера Далтона, не стоит перегибать палку!

– Изабель, Лиони просто общается с окружением, куда входит и Ангус, и любой иной человек здесь, – оправдывал её юноша.

На самом деле его окутывала тревога, он-то знал правду всей этой истории с приездом сюда, порой голову посещали воспоминания об их с сестрой нехорошей проделке. Хотя с другой стороны, это вовсе не проделка, а просто-напросто спасение из лап негодяя. Джиму всё больше становилось жаль отсутствия взаимопонимания с женой, он даже не мог поделиться с ней какими-то своими радостями, не говоря уже про горести или секреты.

– Хм, прийти и стучать поздним вечером в комнату мужчины замужней женщине – это просто дружеское общение? – опустив свойственно себе уголки рта, упорствовала недовольная Изабель.

Джим не знал, что ответить, и очень не хотел заводить на ночь глядя спор, поэтому предупредил, что отойдет в выделенный ему кабинет для кое-какой работы, а супруга может лечь и нормально уснуть, не стесняя себя на кровати.

За завтраком Джим обратился к Бену с просьбой брать иногда лошадь для разных поездок, на что тот согласился. Позже в комнату собранного к поездке Джима пришла Нюм. Ссылаясь на веление хозяина, смуглянка позвала его в конюшню. Изабель молча проводила их взглядом без каких-либо эмоций. Доктора хоть и смущала Нюм, особенно своей улыбочкой, а теперь ещё и непонятным взглядом слегка исподлобья, но он не придал значения и спокойно пошёл за ней. На месте девушка медленно переступала вдоль денников и вдруг, повернувшись, произнесла:

– Лекарь ещё не думать о Нюм?

Джим тяжело вздохнул, до последнего он надеялся, что та уже перестала к нему привязываться.

– Мисс, лекарь только делать своё дело – лечить, а не думать о Нюм, – четко ответил юноша сдержанным, но дружелюбным тоном.

Местная вновь покосилась, следом вытянула руку в сторону тёмно-коричневого коня и быстро пошла на выход. Джиму стало немного неудобно, возможно, он слишком резко выразился, и теперь пожалел, что не выбрал более мягкие слова.

– С-с спасибо, – робко вымолвил ей вслед он, подойдя к лошади. При поглаживании конь пофыркал и помотал головой, быть может, застоялся в стойле и хотел пробежаться.

Лиони услышала об отъезде Джима и захотела присоединиться, пригласив и поникшую Джуди, ковыряющуюся в саду. Некоторые цветы действительно зачахли и погибли, девушка сидела едва не плача, на ней не было лица. Единственная отдушина и та исчезала. Лиони стало невероятно жаль подружку, притом та отказалась от прогулки, сказав об отсутствии настроения кататься на лошадях, ведь они тоже чувствуют состояние человека. Тогда девушка спросила, может ли взять её гнедого, если он будет не против и спокойный. Джуди дружелюбно позволила, уверяя в доброте своей лошади по кличке Закат. Коня было легко узнать по характерному тёмному окрасу, отдающему красноватым оттенком, с блеском, словно небо на закате, при этом на лбу имелось белое пятнышко. Действительно, лошадь была очень красивая и смиренная, послушно вышла из конюшни и позволила новой наезднице залезть верхом. А вот та, что досталась Джиму, время от времени не слушалась – то не хотела идти, то, наоборот, неслась.