– Выпустите! Я к своим! Там жена и сын, я должен идти к ним!
Солдаты тут же насторожились, сержант шагнул ближе:
– Назад!
– Сказали же, никто не держит… Я сам уйду!
Сержант усмехнулся:
– Выйти можно только одним путём – через карантин.
Он пытался пролезть между прутьями, звал жену, сына по имени, пока солдаты не скрутили его и не усадили обратно, подальше от выхода. В толпе за решёткой кто-то зло прошептал:
– Вот и вся их «свобода»…
В ангаре все замолчали. После этой сцены к выходу больше никто не приближался.
Ощущение тупика становилось всё острее.
Я всё чаще ловил себя на том, что прислушиваюсь к своим ощущениям, жду – не начнётся ли жар, не станет ли труднее дышать. Мысль крепла: если останусь – буду ждать конца, как все вокруг. Пора искать способ уйти, пока ещё могу идти сам.
Димка заметил моё состояние – посмотрел внимательно, но не стал спрашивать. Только кивнул.
Я поймал его взгляд. Мы оба уже всё понимали.
– Не вздумай за мной, – тихо сказал я.
Димка коротко качнул головой:
– Даже не думал.
Я чуть улыбнулся:
– Ты тут нужнее.
– Это уж точно, – он попытался усмехнуться, но взгляд оставался серьёзным.
Некоторое время мы просто сидели рядом.
– Если соберёшься – лучше ночью, – добавил Димка.
Я кивнул. Это был не просто совет – это было разрешение. Или прощание.
Внутри будто защёлкнулось: я уже шёл, даже если сидел. Решение принялось где-то раньше, но только теперь стало окончательным.
Димка посмотрел внимательно:
– Страшно?
– Уже нет, – ответил я.
Он вздохнул и поднялся:
– Ладно, Сань… Жаль только, что вот так.
На этом разговор закончился. Всё было ясно и без слов.
К вечеру ангар погрузился в полумрак. Свет угасал, печка почти не грела. Воздух был тяжёлый – сырость, усталость, запах трав и страха.
Гражданские теснились у буржуйки, многие молчали, кто-то плакал. За решёткой почти никто уже не вставал – несколько человек в бреду просто лежали, обняв голову руками.
Солдаты у клетки стояли с автоматами, офицеры приходили только для коротких перекличек. Медик забирал самых тяжёлых.
Ближе к ночи в карантине случилось то, чего все боялись. Мужчина, которого ещё утром поддерживали, вдруг резко поднялся, бросился к решётке:
– Откройте! Мне плохо! Пустите!
Солдат поднял автомат, не спуская глаз с офицера.
Офицер шагнул ближе и резко бросил:
– Стой! Не стрелять без приказа!
Мужчина не слушал, пытался пролезть между прутьями, звал кого-то по имени.
Офицер сказал коротко, тихо:
– Огонь.
Солдат выстрелил. Мужчина с глухим стуком упал на пол.
Казалось, даже воздух замер, и на минуту исчезли все мысли – осталась только эта короткая команда.
В ангаре повисла полная тишина. Даже дети молчали, только сильнее жались к матерям.
Я смотрел на всё это и понимал – выхода здесь больше нет. Дальше ждать нельзя. Эта ночь – мой последний шанс.
Если останусь – просто исчезну среди остальных, и никто не вспомнит, кем я был.
Глава 2. За периметром
Ночь была вязкой и бесконечной. База словно вымерла – только где-то вдалеке скрипнул кузов грузовика, послышались приглушённые шаги дежурных, но больше никто не шумел и не разговаривал. В казарме пахло сырой формой и металлом. Кто-то ворочался, кто-то тихо бормотал во сне. Автомат стоял рядом, у изголовья – как у всех.
Дежурные полусонно сидели у выхода, свет от планшета выхватывал их лица из темноты. Порой кто-то из них медленно обходил проход между койками, останавливался у двери, прислушивался к ночи.
