Войцек кивнул. Выпил, зажевал окончательно заклякшей галушкой.
– Что за дрянь вы тут едите? – удивился пан Лехослав. – Сейчас прикажу подать...
– Н-не трудись, не на-адо, – остановил его пан Шпара. – Разговор у н-нас, конечно, интересный и п-почти душевный, но мы с дороги. М-м-может, завтра продолжим?
– Можем и завтра поговорить, – пожал плечами жорнищанин. – Только сегодняшний мой разговор еще не окончен.
– Д-да ну?
– Ну да.
– Т-тогда говори, н-не держи в себе.
– Ты, пан Войцек, в письме сказано, казну на Искорост вез.
– В-верно. На Искорост. Т-точные у тебя сведения, пан Лехослав.
– Это не у меня. Это у Рыгораша, посланника угорского.
– Все й-йедино. Все-то в-вы про меня з-знаете – что вез, куда вез, с к-кем вез да как вез. Может, ск-к-кажешь мне, что в сундуке было на моей телеге?
– Знамо что – золото. Или, может, камни самоцветные?
Пан Войцек, запрокинув голову, беззвучно расхохотался.
Лекса мотнул бородой и прихлопнул ладонью о стол, пробормотав:
– Это... того-этого...
– Что ты смеешься, пан сотник богорадовский? – быстро, словно опасаясь, что его перебьют, заговорил пан Лехослав. – Ежели сказал что не так, извини, мы в академиях да институциумах не обучались. Ежели смешны мои слова про камни самоцветные, так тоже прости – меня в Выгов не вызывали к митрополиту да подскарбию. Мы тут в захолустье живем, коровам хвосты крутим. Но мы хоть и в диком краю, а все ж не пальцем деланые. С головой дружим и сметку имеем. Потому предлагаю тебе, пан Войцек, вези казну Прилужанскую в Жорнище. Зджиславу Куфару она уже не понадобится. Слыхал я, он в застенках у Зьмитрока смерть свою нашел. Богумил Годзелка пускай Господу молится – к чему его преподобию мирскими делами голову забивать? А мы найдем злату-серебру применение. Пусть казна прилужанская народу послужит. Ведь что главнее всего для королевства? Народ! – Он торжественным движением поднял палец к закопченному потолку.
– С-сюда, говоришь, привезти? – Пан Шпара мгновенно посерьезнел и даже посуровел. – В Жорнище? Казну?
– Сюда. А что? – насторожился сотник Жорнища.
– А п-п-после чего будем делать? Поделим по-братски? Или, м-может быть, снарядим пять полков г-гусарских, во главе их станем и гэй-гэй на Выгов? Или пану Скорняге по-о-одарим? Адасю Дэмбку? Так чего уж т-тогда не пану князю Янушу Уховецкому? Что Искорост? Давай на Уховецк казну погоним! Вместе, разом, дружно!
– Что-то я тебя не пойму, пан Войцек... – Пан Рчайка насторожился, уловив неприкрытую насмешку в словах собеседника.
– Эт-т-т-то я тебя не пойму. С че-его бы вдруг сотник порубежной с-с-стражи глаз на казну коронную положил? Шляхтич! Вельможный пан! И д-д-другому шляхтичу п-предлагает на честь и совесть наплевать и вместе д-д-денежки казенные п-п-присвоить. Так или нет, пан Лехослав? В-верно я тебя понял? Или, м-может, ошибся в чем?
Пан Лехослав аж захрипел от ярости, приподнялся, упираясь ладонями в стол, подался побагровевшим лицом к пану Шпаре:
– Ах, вот ты как заговорил? О чести, о гордости шляхетской вспомнил? Учить меня вздумал, совестить?
– Н-н-ну, кто-то же должен...
– На себя погляди сперва! Я укрывать краденое не подряжался! Так кто из нас первым о честь сапоги вытер?
Пан Войцек тоже поднялся, выпрямился, будто невзначай бросая левую ладонь на эфес сабли. Ему, равно мастерски владеющему обеими руками, все равно, которой из них клинок вытаскивать.
