Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв. - страница 25

Именно поэтому большая часть импортированного золота не исчезла бесследно в кошелях купцов, но воплотилась в золотых куполах, золоченых интерьерах храмов и золотом фоне икон. Но даже и за пределами религиозного культа золото находило весьма отличавшееся от современного назначение. Как духоносное средство золото могло избавлять от самых тяжких заболеваний сердца и проказы. «Питьевое золото» (aurum potabile) спасительно влияло на светлую желчь.

Золото испанского и далматинского происхождения, отмеченное порой клеймом цекк Генуи и Венеции, отправлялось в Северное Причерноморье и, главным образом, в Кафу в виде слитков, фольги или скани [418].

По двум актам Самбучето конца XIII в. значилось 98 унций (2,59 килограмма) золота, поступившего в Кафу с генуэзской навой[419]. Подобный товарный вид металла делал его легко обратимым в ремесленную сферу и потому пригодным для ювелиров и золотых дел мастеров.

Пожалуй, еще чаще золото встречалось в Кафе в виде монеты самой различной атрибуции: тут были венецианские цехины[420], узнаваемые по фигурам Святого Марка и коленопреклоненного дожа, и кипрские безанты[421]. Здесь обращались геновины[422], с неизменным порталом, обозначавшимся по-лигурийски “Janua”, то есть «Генуя», говорящим символом Лигурийской республики, и бизантины Триполи[423]. Там встречались флорины[424], отличимые по геральдическим лилиям, знаку Флоренции, и образу Иоанна Крестителя, и византийские иперпиры[425].

На месте средневековой Кафы в конце XIX–XX вв. найден не один клад, заполненный золотыми венецианскими дукатами, относящимися к длительному периоду, начиная с правления дожа Франческо Дандоло (1328–1339) и заканчивая догатом Доменико Контарини (1659–1675)[426]. Подавляющая часть монет относится к XIV в., как и примыкающий к ним редкий флорин римского сената (1350–1432)[427]. Единичные находки средневековых итальянских монет встречаются и поныне[428].

Из Кафы монета распространялась в пределах Крыма. И на месте Солката в составе только одного клада найдено 37 венецианских дукатов XIV в.[429]

Порой золотые монеты становились частью ювелирного изделия – перстня, пуговицы, или кулона[430]. По «виа тартарика» они распространялись еще дальше[431] под вводившим в заблуждение многих исследователей названием «злоц тэтэрэшт»[432], ибо они поступали из татарских земель и порой были татарской, или, лучше сказать, кафской имитацией дуката[433].

Золотые монеты были не редкостью на Кавказе под характерным названием «plori veneticum»[434] не без связи с функционированием торговых путей к Северному Прикаспию и Волге[435].

Подобным же образом в пределах северных земель оказывались золотые и позолоченные изделия из Италии, как скажем прекрасный позолоченный кубок, поднесенный консулом Кафы господарю Валахии Стефану III (1457–1504)[436], или изысканный поясной набор с изображением монаха-францисканца и гербом генуэзского рода Негроне[437]. Похожий «пояс золот фрязьский с женчугом с каменьем» принадлежал, по-видимому, Великому князю Ивану Калите (1325–1340) и передавался по наследству его потомкам[438].

Часть импортного золота использовалась ювелирами Кафы[439], превратившими город в заметный центр златоделия со своей собственной традицией в торевтике[440]. К их продукции, судя по невысокой стоимости, принадлежат упоминавшиеся в нотариальных актах золотая диадема