Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв. - страница 26

Несомненно, «из греков» поступала и большая часть использовавшегося в северных землях серебра. Будучи олицетворением абсолютного материального начала в своем наиболее совершенном качестве, серебро наделялось магической силой очищать и облагораживать все, к чему оно прикасалось. Принадлежа к стихии Земли, серебро являлось одновременно отражением астральной духовности, знаком Луны, и оказывалось мистически воздействующим на черную желчь, на функции порождения и на сферу материнства вообще[443].

В Кафу импортировалось серебро самого разнообразного происхождения и качества. Там было серебро в слитках и пластинах, со штемпелем коммуны Генуи[444], происходившее, скорее всего, из серебряных рудников Испании и отчасти Сардинии[445]. Встречалось серебро кусковое и листовое, отмеченное клеймом Венеции[446], происходившее, определенно, из подвластной Адриатической республике Иллирии[447].

По кафским частно-правовым актам 1289–1290 гг. значилось более 520 килограммов такого серебра. По нотариальным записям Кафы 1343–1344 гг. отмечалось 1000 соммо (около 200 килограммов)[448].

Довольно интенсивно обращалась в Кафе серебряная монета Трапезунда, комниновские аспры (asperi cominianati), с изображением Святого Евгения, покровителя столицы Трапезундской империи; эта монета чеканилась не византийскими, как иногда утверждалось[449], но трапезундскими Комнинами[450] из серебра, происходившего из копей Халдии и Гюмюшхане[451]. Там имела хождение монета турецких эмиров, султанские аспры[452]; их порой ошибочно связывали с Солдайей[453], итальянским городом второй половины XIV–XV вв. в Крыму (современный Судак). Встречались серебряные монеты Хулагуидов, которые после реформы Газан-хана (1295–1304) стали называться «танга»[454]. Изредка попадались османские акне[455] и александрийские дирхемы[456], называвшиеся в латинских источниках «аспрами». Монета, как и вообще серебро, сырьевое, или чеканенное, были, наряду с золотом, единственным товаром, свободным от налогообложения[457].

Из Крыма слитки и монета распространялись по путям «из греков в варяги». Как свидетельствуют кафские массарии[458], они отправлялись литовским князьям, молдавско-валашским господарям, ордынским ханам и московским правителям. Таким образом по «татарской дороге» достигали Каменца Подольского южно-итальянские и греческие монеты[459], венецианские гроссо, чеканенные от имени дожей Райнерио Дзено (1252–1266) и Франческо Дандоло (1328–1339)[460]. Похожим путем по днепровскому пути доходили до Киева генуэзские денарии гроссо[461]. Несомненно, с рассматриваемой линией торговли должно быть связано распространение «фряжского серебра» в русских землях, как в древнерусских грамотах обозначалось серебро итальянского происхождения. Только по двум закладным грамотам 1388 и 1411 гг. значилось 5000 рублей подобного серебра[462], что составляло около одной тонны драгоценного металла.

Вообще, ввоз серебряных слитков и монеты отражает одну достаточно примечательную особенность обмена между Севером и Югом, не получившую должного признания в специальной литературе. Данный металл служил сырьевой основой для разнообразных ремесел в самой Кафе, известной своими мастерами, так и в еще большей степени – в северных городах. В руках кафских умельцев аспры превращались в различные украшения и фурнитуру одежды. Под воздействием кафских чеканщиков серебряные слитки становились деталями наборных поясов и кошелей