— Да, на перевале Ир-Дави. Она похожа на тебя и пахнет так же приятно. С этим растением у нас с кузеном связана одна любопытная история. Но ее ты узнаешь позже.
Что такое? Ведь мне этот цветок однажды подарил внезапное и чудесное видение. Одно время я почти верила, что мне суждено полюбить двух мужчин с необыкновенными глазами (только их я и смогла рассмотреть). Впрочем, об этом лучше забыть. Мое будущее — либо Сетт, либо Роэнн.
— Вы умеете заинтриговать, — пробормотала я.
— Я вообще много чего умею, — подмигнул мне Сетт, а я не могла не рассмеяться. — Например, могу научить, как определиться с женихом. — Тут на меня бросили хитрющий взгляд. — Извини, Миарет, я слышал, ты на цветочках собиралась гадать, — он наклонился к клумбе и на ходу сорвал два цветка. Тонкие изящные стебли венчали мелкие белоснежные соцветия — в обиходе это растение называют «невестиной радостью». Охапками этих цветов украшают алтари Теи, куда новобрачные приходят после посещения главного храма Шандора.
Сетт с притворным вниманием оглядел цветы.
— Хм, тут столько лепестков — пока половину обдерешь, забудешь, зачем вообще все это затеяла!
Я усмехнулась и показала на колышущиеся на клумбе разноцветные ромашки:
— Есть цветы попроще: лепестков мало, но не слишком — результат заранее не предугадать.
— А есть еще более простой метод, — заявил герцог и замедлил шаг, заставляя и меня остановиться. — Испытанный многими поколениями.
— Какой? Вы меня заинтриговали, Сетт. Он эффективнее ромашек, по-вашему?
— Его действие зависит от многого, в том числе от силы воображения. Как у тебя с этим, Миа?
— Вроде бы не жалуюсь. Что же это за метод?
Герцог хитро улыбнулся.
— Решишься на эксперимент?
— Что, прямо здесь и сейчас можно применить его? — спросила я, гадая, в чем же подвох.
— Можно где и когда угодно.
— Хорошо, почему бы нет!
— Тогда закрой глаза.
— Что? — Я возмущенно уставилась на блондина. — Зачем еще?
— А как ты воображать будешь? С открытыми глазами, что ли? Тогда уж сразу выбирай меня!
— Ну нет, все должно быть по-честному! Хорошо, закрыла глаза.
— И не подглядывай! Представь, что стоишь на лугу и рассматриваешь цветы в траве.
Без труда и довольно четко представила, что нахожусь на залитом солнцем лугу. Свежий ветерок треплет косы, у босых ног колышутся травы, тут и там важно покачивают головками крупные ромашки.
— Что ты видишь?
— Трава и ромашки.
— Отлично. Сосредоточься на них, — поступила новая команда.
Что ж, я послушно пялилась на воображаемые белые лепестки и выпуклые золотистые серединки, и вдруг почувствовала жар на своих губах, захваченных в плен. И тут все исчезло — и солнце, и цветы, и даже летний вечер. Все смёл поцелуй Сетта — горячий, повергший в оцепенение, наглый и напористый, как сам герцог.
Я хотела возмутиться, оттолкнуть. Но вместо этого обеими руками вцепилась в его плащ, потому что колени вдруг ослабли.
Герцог внезапно отстранился, но придержал меня, иначе я позорно свалилась бы к его ногам.
Что такое? Открыла глаза и непонимающе уставилась на Сетта.
— Извини, не смог удержаться, — блондин выглядел, как нашкодивший мальчишка.
— Ненадолго же хватило у вас такта вести себя, как подобает! — попеняла я, но беззлобно. Сердиться не получилось, хотя я усердно хмурила брови. Губы горели, их покалывало иголочками. Чтобы прогнать это чувство, я закусила нижнюю губу.
Сетт отчего-то низко застонал и прошептал:
