Зачем, когда любая наша мысль
Легко вместилась в два российских слова?
А логикою только растрясём
Ветхозаветный кладезь аксиом…
И чтобы смыть чахоточную пыль,
Которою кишели фолианты,
Я шёл в «Эльбрус» – в родимые пенаты,
И там за гуманистов водку пил.
Моим патроном некий Фауст был,
Сочувствовал, что я подался в Канты,
И приставала буйный – Дон Жуан,
Как собутыльник, завсегда желан!
Мария мною попросту вертела,
Как скрипкой, как смычком… В её руках
Своим своё не ощущалось тело;
Не бросила бы – постоянный страх.
Мария – имя светлое звенело
И надо мной, и – на моих губах!
И всё же, недоволен рабским чувством,
Любовь свою перемежал распутством.
Но как не появляется – скучал,
Как не придёт – опять не до измены.
Щемит сердечко, хоть зови врача.
На зеркало наткнусь: бескровен, тени…
Влюбиться угораздило хрыча?
А, впрочем, так всегда бывает с теми,
Кто возомнил, что превзошёл любовь;
Глядишь, уже тому пускают кровь.
Я начал понимать, что дело худо,
Что от неё, пожалуй, не уйти…
А в брак вступить, как завести верблюда —
Нелепо и смешно!.. Всегда – один,
И вдруг – вдвоём?.. Семья страшней, чем тундра:
Равнины безысходный карантин.
Однообразье. Вся-то радость – летом,
Когда она цветёт медовым цветом.
Упёрся и решил не уступать;
Решил всерьёз препятствовать сближенью
(Хомут – не галстук повязать на шею).
Ослабил волю – вновь за пядью пядь
Стал продвигаться прямо к пораженью…
Вдруг – остановка! Маши не видать?
Пришла – и обалдел, ушам не веря:
Она выходит замуж… за Андрея!
Прости мою беспомощность, искусство,
Кистей промашки, суетность пера…
Отдал сполна уже, но – пусто, пусто;
Закрасьте, пригласите маляра.
Начав – сегодня, завершал – вчера;
Как бы к истокам возвращалось устье.
Хотел реальность приковать к листам? —
В движении!.. Остановился – сам!
И доктор Фауст сам остановился,
Мгновенье не сумев остановить.
Князь Мефистофель, зол и сановит,
К наивному учёному явился.
Ртом ухмыляясь, унижаясь лысо
(Предполагалось, что уговорит!),
Сменял мгновенье жалкое на Вечность
(В делах торговых преуспела нечисть).
Должно быть, Фауст у своих реторт
В химическом чаду ополоумел.
Желал последней истины и – умер,
С «открытием» – его поздравил чёрт.
Так спекулянт, обосновавшись в ГУМе,
Берёт провинциала в оборот
И, кукиш, запакованный в бумагу,
Всучив ему, даёт привычно тягу!
Да, Фауст был старик. Простой расчёт.
Таких уже сдают на попеченье.
А Дон Жуан, влюблённый в развлеченья,
Алхимика изящный антипод?
Он тоже, тоже предпочёл мгновенье
И тоже не желал смотреть вперёд.
Мохнатый чёрт за ним явился скоро
Под видом рогоносца-командора.
Распутник! Волокита! Дуэлянт!
Любимец жён, равно – мужей убийца
(Разносторонний, стало быть, талант?),
Отнюдь не пожелал остановиться;
До прелестей охоч, но не женат,
Красавиц он менял, как Райкин – лица,
И помышлял об истине едва ли,
Приподнимая сладкие вуали.
Он познавал реальный, зримый мир,
Приятно осязаемый на ощупь,
Фригидных женщин знамя и кумир,
Жуан в победах жил, как в небе – коршун.
Заботился о теле, холил кожу,
Страстями омерзителен и мил,
Он выбрал жизнь в мирских грехах и славе,
Небытие соперникам оставив.
Два возраста – Жуан и Фауст, два
Стремления к тому, что в бездну канет.
Один спешит. Другой ползёт едва.
А между ними на распутье – Гамлет.
Быть или нет? – курьёзные слова,
Альтернатива учтена в программе,
Практически – легко вопрос решить:
Сначала «будем», чтоб в конце «не быть».
