Бежал он долго и очнулся только во Владивостоке, где понял, что его забег окончен. Дальше бежать было некуда, кроме как за границу, в Китай. Отец взял с собой кое-какие сбережения, но они быстро растаяли, потому что он привык жить на широкую ногу и не собирался себе ни в чём отказывать. Когда деньги кончились, его попросили из меблированных комнат.
Сначала он ночевал на песке у моря, а потом познакомился с моей будущей мамой. Моя добрая и сердобольная мама… Но о ней мы поговорим позже, а сейчас надо бежать дальше, пока городовой не вернулся.
Дядюшка Ку машет мне, показывая, что путь свободен. Интересно, помогал бы мне дядюшка Ку и другие люди, если бы моё лицо было больше похоже на папино, а не на мамино? Наверное, помогал бы, но вряд ли так же охотно. Хотя, если присмотреться, в моём лице много славянского, но вот скулы и разрез глаз… Зато я на голову выше любой моей азиатской подружки, да и фигура у меня…
Рядом с моими подружками-одногодками я чувствую себя ужасно толстой, хотя папа говорит, что я не толстая, а дородная. Он радуется, что ростом и фигурой я пошла в бабушку, папину покойную маму. Он говорит, что если не смотреть на моё лицо, то мы с бабушкой просто двойники. Ну слава богу! Хоть в этом я угодила отцу. Сам-то отец росточком не вышел. Я уже сейчас выше его, даже не на одну, а на полторы головы, но это совсем не раздражает его. Наоборот, он гордится мной! Хотя в том, что я такая рослая, моей заслуги и нет.
Несмотря на гордость отца, от своего роста я пока получаю только неприятности. В церковно-приходской школе, в которую я перестала ходить только в прошлом году, все шишки всегда доставались мне, хотя нас училось в этой школе аж пятьдесят человек. Часто батюшка Феофан делал так: он смотрел в упор на какую-нибудь китайскую или корейскую девочку, а вызывал… меня! А я, как назло, урок по закону божьему не успела выучить.
Ну не бум-бум! Какое там домашнее задание! Допоздна ныряла! Гребешков, устриц ловила! Есть-то хочется!
А от папы с его аристократическими замашками мало чего дождешься. Так в ожидании и умрёшь с голоду. До двенадцати лет меня воспитывала бабушка Май – мама моей мамы. Когда я жила у бабушки, то хоть раз, но наедалась досыта. В остальное время моей едой было то, что я ловила в море или воровала. А когда бабушка умерла и я вернулась жить к папаше-аристократу, то тут уж мне пришлось полностью взять на себя не только своё, но и отцово пропитание. Ну да ладно! Не будем вспоминать сегодня о грустном! Сегодня великий день! Бабушка Май меня бы поняла, а вот отец не поймёт. А я и говорить ему не буду! А то как заведётся на полдня о том, что подобает и что не подобает отпрыску аристократического рода!
Сегодня я в первый раз буду петь одна перед публикой! До этого я пела только в церковном хоре. Правда, иногда солировала. При звуках моего голоса лицо батюшки Феофана смягчалось, но это никак не влияло на мои отметки. Пение пением, а закон божий надо учить! Несмотря на мою внешнюю бесшабашность, внутри я очень робкая!
В душе моей боролись два начала: одно влекло к приключениям, а другое, напротив, внушало страх. Поэтому я не решилась пойти на прослушивание, хотя оно было назначено в другом районе.
Забавно, что я боюсь центра города, а вот богатые люди и полиция, наоборот, опасаются нашего района как огня.
На Миллионке легко можно затеряться, и никто не найдёт пропавшего. Говорят, что под Миллионкой есть целый подземный город с тайными ходами и лабиринтами на многие километры.
