Пожалуй, стоит отправиться в хибару, которая осталась мне от бабушки Май.
Домой с платьем не пойдёшь – начнутся наставления о чести и достоинстве. Будут расспрашивать о прошлом. Хороший у меня отец, но странный! Он, кажется, думает, что еда на столе появляется по волшебству.
Решено, не пойду домой. Надеюсь, дом бабушки не рухнет мне на голову, пока я буду мерить платье! Дом моей бабушки представлял собой лёгкое деревянное строение, в стенах которого зияли огромные щели, кое-как заделанные глиной и землёй. Крыша была покрыта хворостом, плотно прижатым слоем земли.
Пол в доме был земляной, окон и дверей не было – их заменяла циновка, служившая занавеской. Печи также не было, лишь каменное основание, на котором разводили костёр.
Жилища русских, подобные тому, в котором я сейчас живу с папой, не сильно отличались от китайских, но обычно в них были железные печи.
Если бы мы посмотрели на дом бабушки и другие дома на Миллионной улице, то могли бы сойти с ума от разнообразия их форм и цветов. На всю улицу было всего несколько каменных домов.
Я уже собиралась войти в дом бабушки, но меня остановило восклицание.
– Не входи туда, Си!
Си – это я. Вообще-то меня зовут Анастасия, но моим друзьям сложно выговаривать это имя, поэтому они сократили его до двух букв.
Моя японская подруга Енеко увидела, что я обратила на неё внимание, и поманила меня к себе. В руках у неё была сумка со школьными учебниками, а в глазах читалась тревога.
– Не ходи туда, Си, – снова сказала она.
– Почему? – машинально спросила я.
Все мои мысли были заняты тем, как я буду выглядеть в платье мадам Харуко, когда его примерю.
– Потому что мадам Харуко видела, кто украл у неё платье, и когда ты пряталась, к твоему отцу приходила полиция, и у вас был обыск! Теперь, вероятно, они придут сюда. Я слышала, что возле дома госпожи Харуко не только русская полиция, но и китайская тоже. Они, – глаза Енеко наполнились слезами, – они ругаются и обещают сурово наказать тебя, когда поймают.
– А откуда ты знаешь? – я всё ещё не до конца осознавала угрозу.
– Когда цветёт сакура, ветер разносит не только её лепестки!
Вот так всегда: вместо того чтобы сказать по-человечески – беги, Настасья, спасайся! – они завернут что-то про сакуру, божественный ветер и так далее…
Ну что ж, полетела я, как лепестки сакуры, только вот куда?
Полиция меня здесь не найдёт. Год будут искать, а не найдут! Моя Миллионка – это город в городе, где можно жить годами, не выбираясь в богатую часть города. Здесь есть всё необходимое для жизни: магазины, забегаловки, рестораны, мастерские, парикмахерские, бани, прачечные, «кабинеты» восточной медицины и обычных врачей, даже театры есть. Свежие морепродукты, провизию и контрабанду можно купить на Семёновском базаре, который сливается с Миллионкой и является убежищем для разных бандитов. Семёновский базар даёт возможность скрыться. Улочки у нас на Миллионке запутанные и кривые, и таят массу опасностей для новичка! Иногда расстояние от одной трущобы до другой такое узкое, что можно пролезть…
Да любой человек из вечно голодного населения нашего квартала, но только не Иван Петрович, наш квартальный. Взвесив всё это, я уже собралась войти в бабушкину лачугу, как вдруг Енеко заговорила:
– Господин Харуко поклялся, что поймает тебя, чего бы ему это ни стоило! – Енеко снова всхлипнула. – Уже столько денег Ивану Петровичу и его подчинённым роздано, что можно было бы купить три таких платья.
