– Сомневаешься, что ли? – тот сплюнул в угол.
– Дом напротив, с него должен быть обзор на площадь?
– А то.
– Джонни, мы прикроем тебя. Доберись до дома и дуй на крышу, разузнай там, что к чему.
– Лады.
Джонни взял свой автомат, у него была MP5, с легкой самодельной текстурой под городской камуфляж. Он был ближе к пистолету-пулемету, чем автомату, но справлялся со своей задачей на отлично. Рюкзак он оставил в детском садике. Наперевес кинул бинокль и выбежал вниз по ступенькам.
Артем и Гагик прильнули к прицелам. Тишина – гробовая, только ветер шуршал листвой, как шепот мертвецов. Джонни мелькнул у подъезда, нырнул внутрь.
– Ну что, Гагик, еще не передумал? – Артем не отводил глаз от улицы.
– Надеюсь, награда будет стоящая. Уже хорошо натер пятку…
– От пятки не сдохнешь. Хотя… помню один древнегреческий миф…
– Заткнись, Темыч, не начинай!
ЛКП Артема издало короткий звук. Джонни:
«Чисто, на площади пуста, в здании ок.»
Медведь в тот же момент написал ему:
«Спускайся, идем к тебе.»
Через десять минут обогнули дом, встретились. Тишина давила. Чем дальше от базы, тем мертвее мир. Жизнь уходила из мест: пустые полуразбитые окна, редко серо-зеленые растения. Пусто, было просто – пусто. Пустота завораживала и отчаянно пыталась навязать себя, опустошить изнутри. Окна – пустые глазницы, растения – безобразная жуть. Пустота грызла изнутри, выжигала остатки надежды. Здесь была жизнь – здесь была суета.
Было и что-то особенное в ней. Здесь была жизнь – машины воняли выхлопом, люди толпились у ларьков. На площади был небольшой неофициальный рынок, здесь были люди. Теперь лишь ветер обвивает уставшие столбы электропередач, гудит между проводов, скользит по тропам, воет в дырах окон.
Остановка «Дом мебели» – ржавый скелет, обросший мхом. Ещё порыв – и рухнет, как прах.
Отряд стоял и смотрел на то, что было раньше многолюдной площадью. Деревья и густая трава полностью превратили ее в небольшой лес. Множество сухих одуванчиков устилали тропинки, превращая их в пушистые коврики. Все покрытые дорожки и кусы – в семенах, как саван. Они тут всегда, кроме зимы. Говорят, их пух – причина пожаров в пустых квартирах. Если поднести зажигалку, можно устроить фаер шоу, в пол половину города.
Вдали виднелось намеченное здание. Серо-зелёное, будто гнилью покрылось. Природа выбрала цвет смерти, и он не черный.
Через лес не пошли – там Щупальца. Метр длиной, ждёт в траве. Хлоп – и жертва в капкане, кислота разъедает живьём. Жрёт даже крылаток, что уж про человека. Выжечь до корня? Бесполезно – лезет снова, как гидра. Охотники рубят щупальца топором – не убьёт, но ослабит. Науке не известно, что это было за растение, но предполагалось, что оно имеет какой-то свой собственный интеллект.
Щупальца – большое растение примерно метр в длину, чаще всего находится в густорастительной местности. Щупальца растет на земле, поджидая свою добычу. Как только добыча попадает на центр растения, щупальца резко захлопываются, поражая свою жертву оглушительным ударом.
Пройдя площадь, они приближались к зданию, у которого был небольшой памятный знак из гранита. Джонни подошел к нему поближе, протер рукой монолитную табличку от сухих листьев и грязи, и прочел надпись:
– «Площадь названа в честь Бориса Деревянко. Заслуженного журналиста Украины, первого редактора газеты „Вечерняя Одесса“». Ты говорил, что это место называется «Дом мебели»?
