Каждое движение жителей казалось продуманным и точным, будто их жизнь была идеально отлаженным механизмом. Одни бегали в специальных костюмах с голографическими экранами, отображающими данные о физической активности. Другие беседовали, казалось бы, в одиночестве, но жесты выдавали общение через встроенные в одежду коммуникаторы. Роботы-уборщики беззвучно сновали вдоль улиц, собирая невидимую пыль, а в воздухе витали крошечные дроны, которые, как Хайм знал, отвечали за мониторинг городской среды.
Никто не обратил внимания на странно улыбающегося мужчину, который прыжками перемещался с одной плиты на другую. Он развлекался, пока его взгляд не зацепился за подземный спуск сабтерна. Гладкие, идеально белые ступени уходили вниз к прозрачным дверям, ведущим на станцию. Люди с лёгкостью входили внутрь: кто-то с багажом, кто-то с детьми, кто-то поглощённый мыслями. Для них это было настолько привычным, что они не замечали, как быстро скрываются под землёй.
Хайма передёрнуло.
– Вниз… под землю, – тихо пробормотал он, останавливаясь.
Эта мысль всегда вызывала странное чувство тревоги. Конечно, в сабтерне ничего опасного нет. Он знал это, изучая инструкции по безопасности, где подробно объяснялось, как устроены платформы, как работают поезда и почему это самый безопасный вид транспорта. И что крепления ремней безопасности, и защитные экраны – сделаны из прочнейших материалов, но эта «адская колесница» вызывала в нем неподдельный страх.
Он видел видеоролики, созданные, чтобы снять напряжение у граждан. Как оказалось, немало людей испытывали страх перед использованием этого транспорта, хотя противников гравиформ было тоже достаточно. В видеообзорах демонстрировались уютные монорельсовые вагоны-капсулы с анатомическими местами для пассажиров, приглушённым светом и идеальной вентиляцией. Люди на экране всегда выглядели счастливыми: кто-то читал, кто-то слушал музыку, кто-то беседовал с соседями. Также были поезда для перемещения пассажиров на короткие и длинные расстояния. О последних Хайм практически ничего не знал, так как они были предназначены для людей с более высоким рангом в обществе творцов и специальным допуском к информации. Но всё это не имело для него никакого значения: его внутренний барьер отказывался принимать подземные поезда. Он не мог осознать как это может функционировать. Его мозг упорно твердил, что это невозможно.
– Нет, сегодня не стоит рисковать, – решил он, отводя взгляд от спуска. Картины древних катастроф всплыли в его сознании. Грудь неприятно сжалась, появился болезненный спазм, от которого защипало глаза.
– Что это? – прошептал Хайм, останавливаясь у лавочки. Он судорожно вдыхал воздух. Чувство было странным, будто внутри всё протестовало против невидимой угрозы.
«Может, это из-за смены режима “Капли”?» – подумал он, медленно приходя в себя. – «Надо будет обсудить это с доктором Блэком».
Придя в себя, он запрыгнул на гравиформу и вскоре добрался до Арт-галереи. Пройдя посты безопасности, он практически влетел в мастерскую, плюхнулся в кресло и нажал на кнопку вызова.
– Я ждал твоего звонка, Хайм…
– Я ждал твоего звонка, Хайм, – произнёс Джеймс спокойным и безучастным голосом.
– Знаете, Вы слишком часто это повторяете, – усмехнулся Хайм, пытаясь скрыть волну напряжения, которая нахлынула на него.
– Возможно, потому что это правда, – Блэк слегка наклонился вперёд и опёрся подбородком на цепко переплетенные длинные пальцы, его взгляд стал пронзительным. – Что-то случилось?
