Мир, подаренный тобой - страница 8

- Откуда вы знаете? – Рауль в миг оживился. – Она сама вам об этом рассказала?

Он вспомнил разговоры родственников, шептавшихся в часовне, о том, что Эвон де Вержи владела не только замком Ланже, но также несколькими имениями в Бургундии и Аквитании. Говорили, что эти земли достались тётушке Эвон в те годы, когда она была настоятельницей в аббатстве Фонтевро. И вот теперь слова Беренис о доле наследства Рауля в этих земельных владениях подарили ему надежду стать богатым собственником.

Ему хотелось расспросить Беренис об этом как следует, но она неожиданно резко встала.

- Простите, мессир, сейчас я не слишком хороший собеседник, – усталым голосом проговорила девушка. – К тому же мне крайне необходим отдых: последние несколько дней и ночей я провела без сна. Не сочтите мою просьбу за неуважительное отношение к вам, но мне бы хотелось побыть одной.

Какое-то время Рауль молча смотрел на неё, невольно задержав взгляд на выбившейся из-под холщового чепца русой, с рыжиной, пряди. Потом перевёл глаза на лицо девушки – нежное, с очень светлой, почти белоснежной кожей, с точёным, чуть вздёрнутым носиком, огромными, тёмно-синими глазами и свежими пухлыми губами. У Беренис де Шеверни была тонкая, стройная, но приятно округлая фигурка, по которой скользнул, оценивая, взгляд Рауля. Молодой граф, до знакомства с Жозиан Дюнуа имевший репутацию прожжённого распутника, считал, что знает толк в женской красоте. По его мнению, сиротку де Шеверни можно было назвать прехорошенькой, однако она была определённо не в его вкусе. Рауль де Вержи предпочитал зрелую, яркую и порочную красоту.

Поймав себя на мысли, что молчание (как и разглядывание девушки) затянулось, граф де Вержи учтиво поклонился Беренис и побрёл к двери.

А девчонка всё же с норовом, – подумалось ему. И отчего-то не к месту вспомнились её слова: «...завещая мне замок Ланже, тётя Эвон позаботилась о моём будущем: замок и прилегающие к нему земли — моё приданое».

- Знаете, мадемуазель де Шеверни, а ведь вы теперь одна из завиднейших невест Французского королевства, – остановившись на половине пути, заметил Рауль как бы между прочим. – Вы, верно, уже помолвлены и теперь осчастливите жениха своим богатым приданым?

- Нет, я не помолвлена, – ответила Беренис, не догадываясь, какой тайный смысл заключался в казавшемся безобидным вопросе графа де Вержи.

4. Глава 4

Час был поздний. В огромном особняке на набережной Сены, отеле Амбуаз, царила тишина — все давно спали; только в рабочем кабинете хозяина дома горел свет и слышался шорох. Пламя свечи бросало на всю стену тень, которая плясала и корчилась, между тем как человек, окружённый пергаментными свитками, сидел почти неподвижно.

Он просматривал векселя, долговые расписки и прочие деловые бумаги; иногда то тяжело вздыхал, то бормотал что-то себе под нос — и при этом его костистое, хищное, с загнутым носом, напоминавшим клюв стервятника, лицо мрачнело. Чаще других на глаза ему попадались расписки с подписью графа Габриэля де Бриссака, который должен был оплатить все свои счета по самой высокой цене.

Снова тяжело вздохнув, герцог Генрих д’Амбуаз откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и задумался.

В прошлом столетии по вине его родственника, обвинённого в заговоре против короля, могущественное семейство Амбуазов лишилось своего замка в долине Луары. Амбуазский замок, как и другие владения мятежника, изъяли в казну. С тех пор он стал собственностью королевской семьи; в нём вырос нынешний король Франсуа, который благоволил ему более, чем Блуаской резиденции своего предшественника. Герцог Генрих д’Амбуаз ещё в юности поклялся на святом распятии, что однажды вернёт своему роду и Амбуазский замок, и другие фамильные владения. Генрих был одним из многочисленных потомков Анжуйского графа Фулька Нерра, который, помимо Амбуазского замка, построил также замок Ланже. Герцог д’Амбуаз считал своим священным долгом отобрать оба замка и сделать их собственностью своей семьи.