— Тебе нормально? — собравшийся уходить Рик остановился.
— Да… голова болит, — сказал Гейб. — Наверное, акклиматизация…
— Могу у Алана обезбол попросить, — предложил Рик.
— Если тебе не сложно, — приступ, словно взрыв, прошёл так же быстро, как и начался, оставив после себя тлеющее пепелище отголосков.
— Хорошо.
Рик вновь казался искренне обеспокоенным и действительно принёс обезболивающие таблетки, которые выглядели не так, как на Онтарио — шарообразные, покрытые голубой глянцевой оболочкой, — и подействовали практически мгновенно.
Когда отпустило, Гейб приступил к упражнениям: лежать было тяжелее, чем двигаться, а ходить на небольшом пятачке пола всё равно негде.
Так, собственно, и прошло ещё два дня: Гейб тренировался, перекидываясь парой фраз с Риком перед едой — парень не поддавался на провокации и держал язык за зубами.
— На выход! — гаркнул Молли, застав Гейба во время качания пресса: голова от этого кружилась сильнее, что, впрочем, не останавливало.
— Куда теперь? — спросил Гейб, заметив у него наручники.
— Узнаешь, — о лицо Молли можно было разбивать камни, хотя Гейб таким желанием не воспылал.
В коридорах корабля они никого не встретили: Молли сохранял напряжённое молчание, Гейб видел, что у него играют желваки, и, естественно, принял это на свой счёт, но не расстроился. Безразличие сейчас не казалось безнадёжным, просто Гейб считал, что его бы уже убили, если б хотели убить: на Титане особых усилий прилагать не надо, среда без защитных средств человеку не подходит.
В итоге Молли окольными путями привёл Гейба в док, один из повстанцев сразу выдал старый костюм с Онтарио — наручники пришлось снять. Получается, время не пришло? Гейб не успел выдать все тайны? Для чего ещё мог понадобиться Юне, Гейб не придумал — толку от него было, как ни крути, мало, но в этот раз желания задавать неудобные вопросы не возникло.
— Готовность три минуты, — Юна появилась чуть позже — уже в скафандре, подогнанном под её небольшой рост.
— Зря ты… — державшая дистанцию в два шага Кэс косо посмотрела на Гейба. — В форте ему не место.
— Но и здесь небезопасно оставлять. После всего, — на удивление, тон Юны не был приказным.
В штурмовом боте можно было находиться без костюмов, однако повстанцы облачились в них, но не надели шлемы. Гейб поступил аналогичным образом и сел на скамью в самый угол; Юна вместе с Молли и Риком ушла в кабину, остальные хаотично заняли свободные места. Гейб обнаружил незнакомые лица или просто не всех запомнил: разглядывать не получалось из-за того, что смотрели на него — плохо скрываемая враждебность в тесном помещении ощущалась особенно отчётливо.
— Если что, ты труп, — предупредила Кэс, когда встретилась с ним взглядом: жест изображал выстрел из пушки.
— Я и так труп, — парировал Гейб.
— Единый знает дела наши, — сказал мужчина, которого Гейб впервые увидел во время встречи в ангаре.
— Льюис, ты задолбал, — раздражённо бросил Гарри, во время допроса сохранявший ровное настроение.
— Всем воздастся и за грехи, и за благодеяния… — не прислушался к нему проповедник.
— Бога нет, — перебил Гейб.
— Почему? — округлил глаза Льюис.
— Если б был, мы бы не гнили здесь заживо. — Гарри нервно усмехнулся, а Кэс скривила губы.
— Наше дело праведное, — Льюис упрямо настаивал на своём. — И Единый наградит нас.
— В следующей жизни мы родимся где-нибудь на Луне или Марсе? А если хорошо постараться, то на Земле? — Гейб вёл полемику не с фанатиком, а с собой: мысленный диалог наконец обрёл словесную форму.
