– Осмотр места удара, – я был обрадован перемене отношения ротмистра к моим догадкам, – показал, что цвет и состояние самой кожи свидетельствуют о том, что удар был нанесён не позднее четырёх часов до того, как его привезли к нам. Возможно, раньше. В котором часу вы обнаружили тело, Николай Арнольдович?
Ротмистр остановился, поглядел на меня, потом ринулся к дверям и крикнул:
– Сидорчук!
Он отдал появившемуся чиновнику несколько указаний и, вернувшись к чаепитию, погрузился в молчание.
Ободрённый своими успехами в разрешении загадок произошедшего, я решил было продолжить разговор, но Митьков уже расположился за моим столом и погрузился в изучение каких-то, вероятно, полицейских бумаг.
Пройдя в лазарет, я удостоверился, что дьячок чувствует себя вполне удовлетворительно, а повязка лежит хорошо. Зашёл в палату к Никифорову. Сестра Ксения отрицательно покачала головой и вздохнула. Я пощупал пульс на безвольно покоившейся руке парнишки, проверил реакцию зрачков и после этого присел на табурет, глядя на его бледное лицо.
«Вот, – подумалось мне, – жил парнишка простой и наивной жизнью, в то же время был увлекающимся, легко внушаемым и, вероятно, ищущим справедливости. Собственно, только так и бывает в молодости. Предавался мечтам, строил планы, не ведая, что уготовано ему судьбой лежать безвольной куклой на больничной койке».
После такого глубокого заключения мысли мои от праздных сетований переместились к размышлениям о схожести процессов познания и анализа как при установлении диагноза, так и рассуждений для поиска убийцы. Такая же россыпь часто не связанных между собой деталей и фактов, предшествовавших острой манифестации болезни, требует анализа и выстраивания последовательной цепочки симптомов, чтобы в результате прийти к единственно верному диагнозу. Ровно так же строится умозаключение при розыске преступника. На этом пути врача, как и следователя, поджидает искушение всё упростить и подогнать выявленные события и факты под какой-то уже известный всем шаблон диагноза или версии преступления. Однако ж врачу, в отличие от сыщика, не следует пренебрегать опытом коллег. Именно поэтому мы обращаемся к мнению своих товарищей по цеху, к их советам.
Я встрепенулся. Пациент без сознания уже несколько часов. Прежде я не сталкивался с такими тяжёлыми травмами. Не следует ли предпринять что-нибудь ещё? Например, чтобы защитить такую уязвимую ткань, как кора головного мозга. Я тут же засобирался послать телеграмму своему более опытному коллеге в Сызрань: испросить его совета. Написав несколько строк на четвертинке бумаги, я кликнул Луку наказав отправить «молнией». Преисполненный энергией и стремлением к действию сам я отправился в противоположную сторону на Успенский бульвар.
Извозчик катил меня по жарким и пыльным улицам городка, а я мыслями вернулся к гибели учительницы. Если связь между её убийством и покушением на аптекарского помощника очевидна, то фигура самого убийцы скрыта мраком неизвестности. Возможно, подумал я, происхождение цианистого калия и то, как он мог оказаться в сахарнице на столе, поможет развеять зловещие тенёта, окутавшие произошедшее? Итак, где можно найти яд в нашем заштатном городке? Поскольку ответ напрашивался сам собой, то самое простое, что надобно было сделать незамедлительно, – выяснить, не было ли какой недостачи в аптеке Кёлера? Разумеется, я помнил и об аптеке в своей амбулатории, но пропажа оттуда мне казалась маловероятной.
