– Это единственное место, где в нас перестали лететь стрелы, – защищалась Принцесса.
По плану, действие препарата уже должно войти в силу, а главный Ригоронец уже должен быть приворожен. Ее мольба и дивный образ не оставили бы равнодушным даже каменное сердце, Ялагр смягчился бы и выразил свое милосердие. Но тому достались жалкие крохи, Ридалаг отбросил слугам бокал, упер руки в бока и хмурился, просчитывая свои варианты.
– Стабильность в отношениях с соседями выстраивалась годы, десятилетия, века. В том числе с племенами Вересов, которые в последние годы соблюдали условия неприкосновенности Земель отчуждения.
– Степь изменилась, – поддержал его Торк Орс.
– Степь изменилась, – благоразумно продолжал Старший.
У него спокойный ровный голос, его привыкли слушать с большим вниманием, он буквально излучает уверенность и благородство.
– Да, но…
– Но эти изменения никоим образом не касаются Империи. Мы держим строгий нейтралитет по отношению ко всему, что происходит к северу от наших границ, не вмешиваемся в дрязги, не связаны никакими договорами и союзами.
Вот так прямо Ялагр напомнил об отказе короля Тауриса. Ригорон не связан с мерионским двором никакими обязательствами и потому готов стоять в стороне и равнодушно смотреть на страдания мерионского народа. Более того, династия Ялагров почти торжествует. Они рады, что не успели завести родственные связи с королем Таурисом. Надо было лить зелье забывчивости, она снова просчиталась.
– Нейтралитет не предполагает принятия той или иной стороны, – поддакнул генерал. – А мы, по сути, уже сцепились с кочевниками, когда они пришли к Стене, следуя за Мерионом. Это провокация к войне, которую мы не желаем.
– Ригорон намерен строго соблюдать свои правила. Они просты. Земли отчуждения должны быть свободны от любого вмешательства, – Ридалаг говорил, даже не меняя тембра голоса и не отвлекаясь на слова дядьки.
Беседа развивалась в самом негостеприимном направлении, сбывались все самые скверные предположения. Что она может сделать, чтобы повлиять на него? К месту будет изобразить отчаяние и обморок, мужчины к этому чувствительны. Вивиэн оглянулась на предмет, куда ей красиво упасть. Лучше сразу на него.
– Мерион просит вас проявить милосердие к несчастным. Возвращение в Степь грозит им гибелью. Это невозможно.
Красочный полет на руки Ридалага Ялагра не случился, Принцесса закатила прекрасные глаза, подняла руки ко лбу и.. взорвалась от громогласного рыка:
– Ик!
– Милорд, – зло гудел Наместник Северных Салой. – Тысячи людей нужно будет кормить, согревать, обеспечить водой и кровом. Непомерная ноша, расходы, которые мы никогда не сможем возместить и объяснить Государю. Я умолчу о том, сколько сопутствующих трат нам придется претерпеть. Их дом – Мерион, их жених – Агарон, их союзник – Гралиция.
– А мы варвары! – обаятельно улыбнулся князь Тирэлл, докучливо выплывая из-за спины венценосного покровителя. – Язычники. У нас магистратов и ведьм жгут на кострах, – кивнул он на плащ Бальзаара. – Знаки отличия Храма первородных? Ваше Императорское Высочество, позвольте я лично запеку этого агаронца на костре.
– Если требуется плата, мы готовы возместить расходы, – оживилась Принцесса, борясь за внимание Милорда. – Жизни людей нам дороже любых сокровищ.
Появление сундуков внесло изменение в настроение участников переговоров. Глаза у всех оживились. Торк Орс вытянул шею, Редгор одобрительно кивнул, Ридалаг прищурил глаза и с сомнением поморщился. Мерионские слуги внесли два сундука и распахнули их.
