– Это ж с какой стороны посмотреть. Ни одного деревца, даже кустика не растёт, проклятая земелька. Единственный домик, плохонькой да никудышных, заняла баронесса Сурон, старая Вурловка. Не пустила даже святого отца, забаррикадировалась и угрожает проклятиями такими дерзкими, что даже Тьент заслушался, пока её с тремя бесятами кадилом выкуривал.
– Единственный дом под лечебницу, раненных и больных туда свозить, – нахмурилась Вивиэн. – На храм дом не отдам.
– Так ведь этим уже святой отец озаботился, когда баронесса его кочергой погнала. Он храм возводит. С пьяных глаз чего ж не возвести? А для того велел пирс на реке разобрать и мосток в узком месте. На это святое дело он уже и людей вдохновил, по чарке каждому обещал освященного пойла. С чего ему раздавать чарки, если он всё выхлестал сразу по прибытии?
Вивиэн вздрогнула и медленно расширила глаза по мере поступления информации.
– Реку не трогать, мосты не разбирать! Запрещаю самоуправство, мы не у себя дома.
– Как реку не трогать, когда мужичьё лунки прорубили и рыбу удят. Такое на реке развели, как бы ледоход раньше весны не начался. А принц Кудман на санях на другую сторону реки отправились со товарищи, лес добывать. И девок зачем-то прихватили, ржут, гогочут, свистят, будто на празднестве.
– Какой лес? – взвилась Старшая. – Велено из Нового Шанана никуда не уходить и пределы отпущенных земель не покидать!
– Велено-то оно, велено, но господин Алиэн Ламзач со своей торгово-воровской гильдией уже в Северные Салои наведались по торговым делам, дескать. А теперь, не иначе, как взяточничеством сулит лучшие места на рынке города варварского.
Девушка от негодования заскрипела зубами.
– Что они делают? Кто разрешил? Я велю Бальзаару навести порядок.
– Можно и велеть, только Агаронец ваш снюхался с язычниками, в Новом Шанане не появился ни разу. А сами язычники выезжают целыми отрядами за Стену, не иначе, как для мародерства по нашим оставленным в Степи могилкам. Паскудники и душегубы, чтоб им всем…
– Где Бальзаар? – оглянулась она.
– В гарнизоне варварском осел со своими жалкими людишками. Настойки крепленые хлестать, да пивом кислым закусывать. Видел я его, пьяный, двух слов связать не может, ругаться уже научился на языческом, тьфу…
Девушка в отчаянии развела руками. Это самое настоящее наказание. Как справиться с десятками тысяч людей на чужой земле, если вокруг такая неразбериха, а все помощники занимаются своими делами? Даже если оставить без внимания манеру изложения фактов Отлоном, всё равно, выходит, что она теряет контроль, и уже завтра Ридалаг уличит её в нарушении всех условий пребывания беженцев.
А у Вивиэн с ним отношения вышли на принципиальный уровень. Он поставил ей условия, она должна выполнять. Знал, что ей будет невыносимо сложно держать под контролем такую громаду людей. Знал, и потому не отступился. Ловит ее на том, что она не справится, и у него будут все основания выгнать их из Ригорона, а потом развести руками, дескать, он сделал все, что мог. В этом суть?
Разумеется, в Ригороне женщины не участвуют в общественной жизни, не имеют отношения к власти. А к нему на переговоры пришел не принц Кудман, а девушка. Вот он и морщился, кривился, извивался, но так прямо отказать не смог. Что теперь делать? Была надежда хотя бы на Бальзаара, но тот заложник ситуации, прикажут язычники пить, будет пить, лишь бы выполнить оговоренные условия. Бедный Бальзаар!
