Василий Кириллович прошел вдоль наполненной рядовыми траншеи. Через некоторое время музыка утихла. Послышался шепот:
– Идут. Мимо нас идут!
Несколько солдат в сопровождении офицера прошли мимо Василия. У него дух захватило: на них была немецкая форма! Четверо высоких немцев в начищенных сапогах и с ними унтер-офицер прошли вперед. Никто их не задержал. Наоборот. Раздался одобрительный шепот. Все двинулись вслед за ними. Они остановились в самом широком месте. Собралось много солдат. Тут был и тот с гармошкой. Немцы были без оружия. Один из них говорил на ломаном русском языке.
– Привьет, камрад. Мы можем быть мало час.
– Гуд, гуд! – закивали русские солдаты. – Братание. Мы и вы браться, – сказал один, слегка обнимая ближайшего немца. – Не стреляем! Два часа не стреляем.
Старший немец закивал, понимая:
– Не стрельят! Два час. Мы вам принести подарок. Давай, Шульц!
Шульц поставил ранец на доску. Под радостный шепот солдат извлек одну за другой несколько бутылок немецкой водки. Солдаты доставали кружки и протягивали в сторону немца.
– И мне шпанса! Наши генералы зажимают спиртное. Молодец немец. Зер гуд. Давайте выпьем за дружбу. Ты солдат и я солдат. Мы не хотим воевать друг с другом. У тебя дома фрау и у меня тоже. Меня понимаешь?
Голоса становились пьяными. Говорили, что придется, в том числе и то, что военнослужащие не имели права произносить вслух. Наконец, приняв в качестве ответного подарка сало и домашнюю колбасу, немцы отправились в обратный путь. Снова заиграла гармошка. Василий Кириллович чувствовал себя предателем: он не остановил это братание. И никто не остановил, хотя почти все знали, как следовало поступить.
Глава тридцатая. Перед боем
Все дни, пока Василий находился на передовой, он наблюдал не утихающие хлопоты. Подвозили оружие и боеприпасы. Перегруппировывались войска. Несколько раз проходили заседания войсковых комитетов. Решали вопросы, связанные с отношением к наступлению. И происходило все это не случайно. Достаточно было читать газетные отчеты о работе Всероссийского съезда Советов. Там на съезде было достаточно выступлений, в которых этот вопрос обсуждался. Говорили, что успех русских войск усилит власть Правительства, которое, как ни крути, буржуазное. Значит, успешное наступление – это плохо.
Василий с отвращением наблюдал эту подозрительную активность комитетов. Не понимал, как солдаты, защищающие свою Родину, могут рассуждать: нужно бороться с противником, или нет?
Керенский почти не сомневался в успехе. На юго-западном фронте удалось создать численное превосходство наших войск. Против примерно одного миллиона русских штыков и сабель Австро-Венгрия выставила менее трехсот тысяч. Больше, чем у противника было орудий, пулеметов и аэропланов. Такое превосходство крайне редко удается создать на фронте.
Приказ о наступлении был получен войсками Юго-Западного фронта восемнадцатого июня. Как стало впоследствии известно Василию, германо-австрийское командование получило данные о предстоящем русском наступлении. Об этом сообщали многочисленные немецкие шпионы, почти свободно работавшие в объятой революцией стране. О том же говорили перебежчики, а так же разведчики, которых предприимчивые немцы отправляли на так называемые «братания». Для парирования предполагаемого русского удара на угрожаемых участках были сосредоточены контрударные группы, в которые были выделены восемь дивизий. Для усиления австрийских войск направлялись немецкие дивизии. Так что неожиданного удара уже никак не могло быть.
