– Что это было? – переспрашиваю я.
– Ну ты что, не поняла? Ты на текстовый документ нажимаешь, а у тебя компьютер гнётся.
На лице его разливается счастливое удовлетворение.
– И в чём смысл? – ненавязчиво пытаюсь разобраться я.
– Понятия не имею, – бросает Филип. И ещё раз убивает компьютер.
В эти минуты он мне напоминает юного демиурга. Который только-только научился создавать мир. Одним легким движением пера он создаёт существо с тремя ногами без головы. Ноги двигаются и быстро бегут в разные стороны. Существо бежит вслед за ними. Демиург наблюдает и хлопает в ладоши. Потом ещё один взмах, и вот перед ним стоит ещё одно существо с двумя очень длинными руками, но уже с головой. Оно засовывает себе эти две руки в уши, выводит их через ноздри назад, сохраняет при этом умный вид, потом завязывает эти руки сзади на затылке пышным бантиком. Демиург визжит от восторга и захлебывается слюной. Потом откуда ни возьмись из-за угла выскакивает лошадь и начинает говорить нечеловеческим голосом о смысле жизни. Из-под копыт у неё вылетают магические формулы в прозрачной упаковке. И романтически повисают в воздухе. Демиург забывает как дышать. От волнения пукает и погружается в медитативный сон. Во сне слышит голос, который его строго спрашивает: «Ну и зачем всё это?»
– Понятия не имею, – сонно бормочет демиург и переворачивается на другой бок.
Весь мир делится на радикалов и консерваторов, демократов и республиканцев, скептиков и оптимистов. Мы в нашей деревне тоже делимся. На «эдековцев» и «реверцев». «Эдековцы» – это те, которые ходят за продуктами в супермаркет «Эдека». А «реверцы» – это те, которые ходят в «Реве». «Эдека» располагается по левую сторону от моего дома, в стратегическом центре между гимназией, аптекой, булочной, магазином парфюмерно-галантерейных и аптекарских товаров «Россман» и кафе-мороженым на единственном в нашей деревне перекрёстке, который одновременно является и наиболее опасным, потому что представляет собой сложную форму круга на фоне сплошных прямых линий. «Реве» находится по правую сторону от нашего дома на выезде из деревни. Из стратегических преимуществ имеет заправку за углом и большую парковку.
Жители нашей деревни, прежде чем вступить в разговор друг с другом, спрашивают, кто куда ходит в магазин. Это вроде как определение политических предпочтений или сексуальной ориентации. Не вдаваясь в подробности, могу сказать, что разные политические взгляды, например, отражают глубоко укоренившееся в людях видение мира. Точно так же и у нас в деревне все живут по принципу: «Скажи мне, куда ты ходишь в магазин, и я скажу, кто ты». Жители деревни обсуждают тему предпочтений, как англичане погоду, а русские художественную литературу. «Мне в „Эдеке“ больше нравится мясной отдел. Товары всегда свежие, да и выбор получше». – «Да что ты говоришь! А зато в „Реве“ всегда можно купить консервированные вишни по пятьдесят центов, а по акции по той же цене целых три банки».
Я хоть и стараюсь избегать разговоров о политике, но здесь всё-таки признаюсь, что я всегда предпочитала ходить в «Эдеку». Трудно сказать почему. Наверное, потому, что мои нейронные связи лучше реагировали на визуальные раздражители в «Эдеке» и хуже на те же самые раздражители в «Реве». Или потому, что я больше люблю ходить налево, чем направо. Это необъяснимо.
В последнее время менеджеры в «Эдеке» регулярно меняют местоположение товаров, в результате чего стало трудно с закрытыми глазами находить то, что обычно стояло на выученном наизусть месте. Другими словами, я совершила предательство и переметнулась во вражеский лагерь – «Реве».
