Генри хотел, чтобы я еще раз поговорила с полицией. Рассказала то, о чем умолчала при первом допросе. Англичанин дал мне визитку следователя, который ведет дело Шторма, но я не торопилась звонить. Мне нечего было добавить к тому, что Магнус Борг – такое имя панциря значилось на визитке – уже узнал от Генри о прошлом Дэвида. Англичанин убеждал меня, что могут оказаться важны даже незначительные на первый взгляд детали, – но come on! Что могут убавить или прибавить детали десятилетней давности к простому факту: от Дэвида нет вестей уже одиннадцать дней! Он словно растворился в воздухе. Вышел из поезда в центре страны и – пуф! Камера видеонаблюдения на вокзале Фредерисии зафиксировала его размытое изображение, и на этом все.
Его кредитками нигде не пользовались.
Его телефон мертв.
Его электронный ящик забит непрочитанной почтой.
«Инстаграм» зарегистрировал последний вход в аккаунт Шторма еще до его вылета из Лондона.
Да, Генри был хорошо информирован.
Сегодня утром мне пришлось воспользоваться автобусом, потому что у велика спустило колесо. Но это меня вполне устраивало: не хотелось выслушивать утренний треп Мике-ля, у которого даже от езды на велосипеде дыхалка не сбивалась, – слишком о многом следовало подумать. Например, о Магнусе Борге. Такой же ли он неприятно дотошный, как его подчиненные? Как их там… Аллан и Ребекка. Что, если он привлечет меня за дачу ложных показаний? За препятствование следствию? А то и сделает главной подозреваемой – сладкая парочка в форме уже пыталась. Придется рассказать ему про амнезию. И тогда панцири наверняка захотят проверить мои слова и свяжутся с психотерапевтом. А что скажет Марианна, если на нее надавит полиция? Ведь возможно, что совершено серьезное преступление. Не зря я отказалась снимать сеанс на камеру. Страшно подумать, что кто-то еще мог бы увидеть, как меня размазывает по реальности тонким слоем.
Двери автобуса открылись. Я вышла в промозглый холод, остановилась на мгновение, отыскивая в карманах перчатки. Глаза скользнули по стойке с утренними газетами у дверей круглосуточного магазина. Ноги уже несли меня дальше, когда цепь в мозгу замкнулась и перед глазами вспыхнуло фото с первой страницы. Знакомое лицо крупным планом: одна радужка черная, другая – почти белая, волосы зачесаны назад, только длинная темная прядь словно делит лоб пополам.
Я застыла на месте. Кто-то из людей, спешивших с остановки, толкнул меня в спину. Кто-то пробурчал ругательство. Я развернулась и пошла обратно, волоча ставшие вдруг чугунными ноги. Мне нужно было это увидеть. Только бы фото Дэвида в газете не появилось по той же причине, по какой когда-то опубликовали снимок моего отца – вместе с некрологом.
Крупные желтые буквы заголовка расплывались, отказываясь читаться. Я тряхнула головой и приблизилась к стойке. Ну же, соберись!
«Каким ветром унесло Шторма?» Первая строчка наконец приобрела смысл. Под ней шрифтом помельче значилось: «Британская супермодель бесследно исчезла в Дании».
Безмерное облегчение, превратившее ноги в студень, смешалось во мне со злостью. Какого черта Генри не предупредил меня, что собирается обратиться в прессу?!
Я схватила «B. T.»[19]со стойки и начала лихорадочно читать.
«В Дании бесследно пропал 24-летний британец датского происхождения Шторм (полное имя Шторм Винтер). Шторм – модель одного из ведущих лондонских агентств, у него сотни тысяч поклонников по всему миру. Вот уже одиннадцать дней звезда подиума не выходит на связь, тем самым сорвав крупный контракт с японским “Vogue”. На основании заявления от агента Шторма датская полиция начала расследование…»
