Уголки рта старика опустились вниз. Он всегда делал так, когда ему было нечего сказать. «Вежливая улыбка» – так это называл Дмитрий в юношестве, наблюдая за тем, как его отец параноил во время заседания совета. Его лучший друг не мог произнести и пары слов, видя, как некогда суровый и уверенный муж трясущейся рукой просил гвардейцев покинуть зал совета, чтобы обсудить списки осужденных. Не мог смотреть на то, как его друга разъедал страх.
– Я думал, что смогу исправить ошибки отца, – сказал император, начав постукивать кончиками пальцев по столу. – Я осуждал его за казни, ссылки на каторгу… У меня был друг – старый гвардеец, он часто шутил и всячески развлекал меня, когда я был маленьким… А потом исчез. Никто не мог ответить куда и почему. Я надеялся, что буду лучшим правителем, нежели мой отец. Добрым и справедливым. Я думал о реформах, но когда отец умер и я стал править, первое, что случилось – это война с Теосидами. Я обрек свою дочь на брак с варваром, подавил с десяток крестьянских мятежей…
– Твое правление началось в темные времена, Дмитрий, – по-отечески сказал первый консул, положив императору руку на плечо. – Но ты – не твой отец. Ты удержал страну от краха в юношестве, поставив интересы государства выше собственных. Ты заключил с Теосидами мудрый мир.
Пот стекал ледяными струйками под императорскую мантию. «Отец и сын – два могильника империи» – подумал Дмитрий, сжав кулаки.
– Аарон не глуп, он сожжет мост через Мегалу на имперском тракте, но это не единственный путь, – едва дрожащим голосом сказал император. – Нужно отправить войска к каждому мосту Мегалы, нужно сжечь все, что находится южнее Сомнии. Тогда кагану придется идти на север и форсировать реку по мелководью, продвигаясь вдоль горных хребтов Икоса. Провизию со всех окрестных деревень и имений должны в кратчайшие сроки привезти в столицу. Все, до последнего зернышка. Каждого, будь то крестьянин или благородный муж, начиная с четырнадцати лет, необходимо поставить в строй. Призовите из Краноса одну пятую гарнизона. В битве под Килосом мы потеряли двадцать пять тысяч человек. Пока у нас еще есть время, необходимо поставить в строй как можно больше, чтобы восполнить потери. В округе города отравить все колодцы.
«Это агония, а не стратегия! Так поступают загнанные в угол звери.» – ужаснулся Аристарх, убрав руку с императорского плеча.
Вспомнился отец императора, который в последние дни Гражданской войны приказал казнить каждого десятого в мятежных деревнях. Каждое дерево в те времена было увешано трупами, словно яблоня своими плодами.
Император ждал кивка, но советник замер. В глазах государя виднелась то ли решимость, то ли безумие.
«Если промолчу, буду соучастником. Воспротивлюсь…» – первый консул вспомнил, как начался Килоссийский мятеж. После указа поднять торговые пошлины советник по финансам сказал, что это может иметь крайне тяжелые последствия, а через неделю на его месте уже был другой человек…
– Государь, если отравить колодцы, то погибнут тысячи…
– Это замедлит врага, – твердо ответил Дмитрий, встав из-за стола и подойдя к окну. – Вы сами говорили, что снег – наша единственная надежда. Под Килосом так и было, пролегавший рядом Танаис снабжал его войско питьевой водой. Здесь же ему придется полагаться только на свои обозы, которые будут делать большой крюк из-за разрушения мостов.
