Мои Каракумы. Записки гидростроителя - страница 19

Наш гимн

Была у нас «Каракумовская» песня на мотив «Цинандали». В авторстве можно смело подозревать Тоню Новикову и Вадима. Нам нравилось как правдиво, весело и бесхитростно описано наше житьё-бытьё:

Каракум похож на Сочи, нани-на, нани-на,

Солнце греет, даже очень, нани-на, нани-на.

Под окном поют верблюды, нани, нани-на,

Наше «кодло» всюду будет, дели-ва, ди-ла!

Мы построим орошенье, нани-на, нани-на,

Всесоюзного значенья, нани-на, нани-на,

Будем мы лауреаты, нани, нани-на,

Загребать деньгу лопатой, дели-ва, ди-ла!

Вот пришли мы в Каракумы, нани-на, нани-на,

Всё мрачнее наши думы, нани-на, нани-на,

Бродим мы по злой пустыне, нани, нани-на,

Где же персики и дыни, дели-ва, ди-ла?

Днем жара, а ночь приходит, нани-на, нани-на,

Нас от холода коробит, нани-на, нани-на,

Шли, Европа, одеяла, нани, нани-на,

По два шли, одно нам мало, дели-ва, ди-ла!

Всё правильно. Лауреатами не стали, но наградами не обделили. Но это – позже.

Новое поколение

Под конец рассказа о каракумцах-первопроходцах вот что вспоминается. Моё поколение, кому в 41 году было 10—13 лет, за годы войны отвыкло видеть вокруг себя гражданских мужчин призывного возраста. И только в пятидесятых годах стали появляться тридцатилетние молодые специалисты, ведь надо было еще три-пять лет отучиться в техникуме или ВУЗе. Было как-то внове и необычно видеть таких людей вообще, и без погон, особенно.

Помню чувство восхищения и даже зависти, когда появился у нас такой молодой начальник отряда гидромеханизаторов Одокиенко. Ладный, подтянутый, энергичный, грамотный, авторитетный. Красивый, наконец – все хвалебные эпитеты были ему к лицу. Да еще на вопрос «Как вы сюда попали?», он спокойно ответил: «Кончили работы на Волго-Доне, перевели сюда». Вот это да! Тогда казалось непостижимым говорить о завершении хотя бы Пионерного канала.

Курбаша

Три года на «земле» мастером со мной работал Курбан Байрамов. Наши женщины ласково звали его Курбаша. Тихий добрейший луноликий Курбаша работал безотказно, сколько и когда требовалось. Прекрасно освоил нивелир, носился с рейкой, когда надо было. Сколько было хохота от его очень к месту вставленных комментариев по разному поводу. А у него только щелки глаз блестят на круглом лице!

Через тридцать лет встретились мы на паводке реки Теджен в поселке Кировск и сразу узнали друг друга. Он работал начальником гидромелиоративного участка, остался таким же трудягой и бессребреником. Мы славно вспомнили былое.

В 1955 году Н. А. Беляева заменил Константин Евгеньевич Церетели, впоследствии знаменитый человек на Каракумском Канале. О нем немало написано, даже снят фильм, я же могу добавить только личные впечатления. Внешне К. Е. был очень колоритен: характерное горбоносое грузинское лицо, голубые глаза, седая шевелюра. Никогда мы не видели его растерянным или выведенным из терпения. Так и звучит в ушах его «генацвале!». По утрам он насухо брился безопасной бритвой, напевая неизменную «Сулико» и разгуливая при этом по своей юрте. Его отличал живой, изобретательский склад ума. Он умел чувствовать высокий смысл в будничных делах, всегда жил завтрашним днем и неустанно вкладывал это в наши молодые головы. Именно К. Е. Церетели сумел в случайных размывах русла разглядеть и провозгласить мощный способ ускорения проходки Канала. Среди рабочих он пользовался непререкаемым авторитетом, заработанным отнюдь не начальственными окриками.